– Мама?
По ее голосуя сразу поняла – что-то неладно.
– Дафна. У меня плохие новости. Твой о…
Она разрыдалась.
– Мама! Что случилось? Ты меня пугаешь.
– Он умер, Дафна. Твой папа. Его больше нет.
Я заплакала.
– Нет, нет, нет!
Джексон бросился ко мне, отнял у меня телефон и крепко обнял. Я не могла поверить. Как он мог умереть? Я ведь только неделю назад с ним говорила. Да, я помнила: кардиолог говорил, что его выздоровление далеко не полное. Я рыдала, а Джексон не отпускал меня. Он бережно отвел меня к дивану и усадил, а сам принялся укладывать наши вещи.
Мы сразу полетели в Нью-Гемпшир и пробыли там всю следующую неделю. Когда я смотрела, как опускают в землю гроб с телом отца, я думала только об одном – я вспоминала, как мы хоронили Джулию. И хотя Джексон крепко обнимал меня за плечо, и моя мать тоже была рядом, все равно я чувствовала себя совершенно, непоправимо одинокой.
Джексон сразу захотел иметь детей. Мы были женаты всего шесть месяцев, когда он уговорил меня перестать пользоваться противозачаточным колпачком. Он напомнил, что мне уже двадцать семь. Я забеременела в первый же месяц после этого разговора. Джексон был в восторге, а я не сразу привыкла к этой мысли. И конечно же мы успели предварительно обследоваться, чтобы убедиться, что не являемся носителями гена кистозного фиброза. У меня был обнаружен рецессивный ген, а если бы такой же ген нашли у Джексона, мы не могли иметь ребенка без риска передать ему эту болезнь. Даже после заверения врачей о том, что все в порядке, мне все равно было тяжело избавиться от волнения. Хватало и других болезней и дефектов развития, которые могли ожидать наше дитя, а уж если я что узнала в детстве, то это было самое худшее, что может случиться, и зачастую случается. Как-то раз вечером, во время ужина, я поделилась своими опасениями с Джексоном.
– А вдруг случится что-то плохое?
– Мы об этом узнаем. Врачи проведут тесты. Если выявят что-то нехорошее, прервем беременность.
Он говорил с таким равнодушием, что я похолодела.
– У тебя это звучит так, будто не происходит ничего особенного.
Джексон пожал плечами.
– А ничего особенного и не происходит. Для этого ведь и существуют тесты, разве нет? В общем, у нас есть план. Волноваться не о чем.
Но я не хотела так заканчивать разговор.
– А если я не хочу делать аборт? А что, если нам скажут, что что-то не так, а на самом деле все будет хорошо?
– О чем ты? Они знают свое дело, – проговорил Джексон немного раздраженно.
