У моего бывшего мужа была украинская фамилия Борщ, хотя Ванькин отец не мог вспомнить, кто из предков жил на Украине. Я не стала менять свою (Куницына) на Борщ, и Иван согласился дать ребенку мою. Даже настаивал на этом, вспоминая, как его самого дразнили в детстве.
Я отозвалась, чем привлекла к себе внимание Ирины. Она меня внимательно осмотрела, как и ее спутник, потом оба отвернулись и стали о чем-то перешептываться. Алена Родионова села в первом ряду, больше не обращая ни на кого внимания.
Наконец появился нотариус – и огласил завещание.
Каждой из шестнадцати девиц, сидевших стайкой, а также Валерии и Алене, которые в завещании упоминались в общем списке из восемнадцати фамилий, оставлялось по тысяче долларов «в знак моей признательности за доставленное удовольствие, с пожеланием купить себе что-нибудь в память обо мне». Девицы разразились громом аплодисментов. Валерия скорчила кислую мину. Лица Алены я не видела. Конечно, для этих двух дамочек тысяча долларов – не деньги. А, может, им было неприятно оказаться в общем длинном списке любовниц?
Андрею, Славе и моему бывшему мужу Ивану, – «моим ценным помощникам, благодаря которым в моей жизни стало больше счастливых мгновений», как обозначил соавторов завещатель, – оставлялось по пять тысяч долларов. Причем имелось примечание: в случае кончины кого-либо из них к моменту оглашения завещания деньги должны были быть переданы их наследникам. Андрей сжал мою руку.
Сыну и дочери Рыжиков выделил деньги на оплату образования.
Далее шел крайне любопытный пункт. Половина всего оставшегося предназначалась для самой успешной из начинающих петербургских писательниц, первая книга которой выйдет в течение месяца до или после смерти Петра Рыжикова. Успешность следовало оценивать по тиражам и скорости продаж.
Валерия радостно взвизгнула, Алена повернулась и посмотрела на нее полным ненависти взглядом. Ирина глянула на них обеих и расхохоталась. Юные дивы не понимали столь странной для них реакции, переглядывались и перешептывались. Я замерла на месте.
Вторая половина состояния Рыжикова в равных долях отходила супруге и двоим детям.
Но ведь мой шеф говорил про незаконнорожденного ребенка! Или Петр его и так обеспечил, поэтому и не стал засвечивать перед Ириной и остальными в завещании? По крайней мере, я никакой женщины, могущей являться матерью незаконнорожденного ребенка от Петра, в зале не видела. И завещатель не выделил никого из восем-надцати бывших любовниц.
