— Хорошо, хорошо, это после. На будущей неделе, как-нибудь. Ступай, милый. Вот тебе три рубля на папиросы.
Вот тебе и убийца.
* * *
Все на свете вырождается.
Может выродиться и политическое убийство:
«Сегодня к нам в редакцию зашел неизвестный человек, отрекомендовавшийся Степкой Барецким, убийцей при союзе.
За поясом у него торчала пара пистолетов, в руке был кистень, в зубах нож.
Степка Барецкий произвел на нас очень выгодное впечатление.
— А что тебе, голубчик?
— Разоблачаться хочу, — прохрипел он.
— Тут неудобно. Вон, видишь, барышня за машинкой сидит. Да и холодно. Да и к чему?
— Так что убийца я. Нанят союзом за 50 рублей. На мокрое дело. Шингарева пришить.
— Да нам-то что до этого? В компанию с тобой мы не пойдем.
— Я знаю. А только пришел заявить, что мне это совершенно, будем сказать, невыгодно.
— Так ты это не нам, а союзу заяви.
— Заявлял. По шее дали. Взялся, говорят, деньги получил, так делай. А какие это деньги — курам на смех. Я решил теперь, господин, по-сухому работать.
— То есть?
— Без красной подливки, как говорится. Я теперь, господин, делаю так: наняли меня за сто круглых под Родичева, так я, выследивши его у переулке, так себе и думаю: за что же я человека за сто целковых уничтожать буду, коли ежели на нем одно пальто четыреста стоит. Да ведь мне выгоднее снять с его пальто и выпустить парня — пущай обрастает новым. Завел он себе новое пальтецо, опять поймал, опять снял. Вы так рассудите, господин: то бы я с его сотню заработал и капут, а теперь я с его в год тысячи три сниму. Верно?
— Не знаю. Тут, согласитесь сами, советовать трудно. Да вам что нужно, собственно?
— А? Разоблачиться мне желательно. Ежели пару сот за разоблачение заплатите — я разоблачусь.
— Ну, это, знаешь ли, уже свинство. Это уже хамская жадность: с союза гонорар за Шингарева получаешь — раз, с Шингарева пальто снимаешь — два, да еще с нас за разоблачение этого хочешь получить — три!.. Облопаешься.
— Ваше благородие! Напрасно так говорить изволите… А вы-то знаете, что масло сейчас три с полтиной фунт; знаете, что за чайную колбасу по два с полтиной дерут. Да вы-то возьмите во внимание — почем сейчас в трактире бутылка спирту? Полсотни платим! Так где же тут одним союзным гонораром проживешь? Вот и приходится Шингарева под разными соусами работать. Как говорится, и вареного, и жареного, и пареного… Тут тебе и пальты, тут и разоблачения.
— Нет, разоблачений нам не надо. Надоело. Скучно.
— Жалко. А что я вас еще хочу спросить, ваше благородие…
