— Да… да, кажется, помню. Запечатанный конверт. И просили запереть в шкатулку до вашего востребования.
— Верно. Так слушайте: когда вы пошли к телефону насчет месячного экипажа и оставили меня одного, я открыл ящик комода, вынул из ящика одну пятисотрублевку, приложил к ней поднятые на полу и, запечатав в конверт, передал вам.
Изумленный хозяин привстал с места.
— За… чем же вы это сделали?
— Из симпатии к вам. Я ведь видел, что при вашем отношении к деньгам их вам ненадолго хватит. И был уверен, что пересчитывать не будете. Теперь-то вы, кажется, исправились?
— Да ведь конверт этот до сих пор в шкатулке валяется, — ахнул хозяин.
— Ну вот и пользуйтесь краденым, — усмехнулся Берегов.
— Георгий Иваныч, милый… Да ведь это что ж такое!! Ведь я спасен! Я возрожден. Где этот конверт?.. Вот! Глядите — вот он!! Одна бумажка и другая… Пятьсот двадцать пять рублей! Ну, я вас нынче так не отпущу. Не-ет… Мы встретим праздничек… Устя-я! Устя! Пойди к хозяйке и заплати ей за месяц…
— За два, красавица, — крикнул Берегов.
— Что? Ну, за два, так за два… Деньжищ-то все равно уйма… Потом, Устя! Сходи к Сидорову, купи там ты вот чего… гм!.. Окорок ветчины, телятинки купи, икорки паюсной… впрочем, можно и свежей. Ну, сардин, колбасы, конечно… фруктов. Да постой! Вот тебе записочка с адресом. По этой записке дадут тебе вина красного и белого… да и что уж там толковать… возьми парочку шипучего…
Хозяин совсем оживился; он чуть не прыгал на месте, потирал руки, причмокивал, смеялся, и глаза его блистали, как алмазы…
Подперши голову руками, молча сидел Берегов и глядел, глядел на хозяина, не сводя глаз.
* * *
Весь стол был уставлен бутылками, стаканами и тарелками с закуской…
Хозяин смеялся, подмигивал и трепал приятеля по плечу.
— Вот это праздник, я понимаю! Комната чистенькая, свежая, всего вдоволь…
И вдруг вскочил хозяин, как ужаленный.
— Что с вами? — испугался Берегов.
— Вспомнил… Скажите, магазины еще не заперты?
— Нет, нынче до одиннадцати.
— Ну, слава Богу. Чуть не забыл. Ведь у меня нет ни капли: ни одеколону, ни духов…
— Да, это, конечно, большой удар.
— Смейтесь, смейтесь. А я все-таки пойду сейчас, позвоню по телефону, чтобы прислали…
Он резво выскочил из комнаты.
Оставшись один, Берегов разгладил усы, подошел к комоду, на котором лежала принесенная Устей сдача, вынул из кучи скомканных бумажек пятьдесят рублей, открыл крышку шкатулки и всунул деньги в пачку каких-то старых пожелтевших писем.
