— Морская вода? — спросила Катя, облизывая ставшие солёными губы.
— Не совсем. Немного озонированная. Чуть-чуть очищенная. Капельку улучшенная.
Чуть припухшие, яркие, влажные губы Глеба были так близко. И он не сводил с Кати глаз.
— Боюсь закрыть глаза, — ответил он на её немой вопрос. — Боюсь тебя отпустить. Боюсь, что ты исчезнешь. Растаешь, как Снегурочка. Рассеешься, как лунный свет. Испаришься. Стихнешь, как ветер. Когда ты рядом, ты словно вдыхаешь в меня жизнь.
— Так не отпускай, — усмехнулась Катя, и усмешка получилась горькой.
Глеб промолчал в ответ. И чем дольше он молчал, тем шире становилась между ними пропасть. Бездонная пустота двух чужих берегов. Гулкое пространство для двух случайных людей. Кого она обманывала? Они с Глебом такие разные.
Он — человек-праздник. А праздники чреваты жестоким похмельем, горой немытой посуды и тоскливыми буднями. Ещё более тоскливыми, после бурного веселья. Катя с детства не любила праздники.
— Поедим? — предложил Глеб.
— Можно, — пожала плечами Катя.
После душа в одном полотенце она сидела за накрытым столом.
— Это осьминог, — пояснял Глеб, показывая рукой на тарелку. — Сам выловил. Сам приготовил. Свежайший. Рекомендую.
— Я уже не способна удивляться, — ткнула Катя вилкой в розоватый кружок осьминожьего щупальца, посыпанного красной паприкой. — Меня поражает в тебе всё.
Но про то, какой она себя при этом чувствует ничтожной, Катя умолчала. Ведь у неё не было для своей никчёмности ни одного оправдания, особенно рядом с Глебом.
— Я тоже вырос без отца, — рассказывал он где-то между вторым бокалом шампанского и запечённой в духовке красной рыбой, которую он тоже приготовил сам. Ради Кати. — Лет в пять мама отдала меня в школу самбо. И, собственно, эти тренировки и соревнования — всё, что у меня было. Учился я средне. Звёзд с неба не хватал. И в спорте тоже не преуспел. До поры до времени. Но однажды мне так захотелось победить. У меня появилась мечта. Потом она стала целью. А потом я почувствовал вкус победы. И после этого уже не мог жить иначе.
— А потом? — видела Катя, как были приятны ему эти детские воспоминания.
— А потом я решил создать свою собственную Школу самбо. Она стала следующей целью. А когда у меня есть цель, — улыбнулся Глеб, — ничто не может заставить меня свернуть. Я заработал денег и открыл свою школу самбо в двадцать три.
— Она существует по сей день? — вспомнила Катя фотографии из его Инстаграм.
— Конечно, — пожал Глеб плечами. — Я даже иногда сам провожу тренировки. И вообще стараюсь бывать там так часто, как только могу. Дети меня вдохновляют. Они такие, — он мечтательно посмотрел на круглый фонарь, похожий на китайский фонарик, над головой. — У них ещё всё впереди. Они могут стать кем угодно. И когда я с ними общаюсь, я и сам начинаю верить, что у меня ещё всё впереди.
