И оставив все двери нараспашку, Катя рванула назад, к Глебу.
— Когда в прошлый раз я оставил тебя на неделю, — Глеб так и стоял за калиткой, засунув руки в карманы строгих брюк, — ты обзавелась щенком. В этот раз меня не было два дня, и у тебя в доме появился ребёнок. Екатерина Эдуардовна, я боюсь даже предположить, кто может оказаться здесь в следующий раз.
— Так не оставляй меня, — улыбнулась в ответ Катя, ни капли не беспокоясь о том, как это прозвучало.
— Боюсь, это невозможно, — прищурился Глеб. — Но, знаешь, я подумаю над твоим предложением.
— Не утруждайся, — оценила Катя плотоядный взгляд, брошенный на её мокрую футболку, под которой не было белья. — Я тебя услышала. Я запомнила всё самое лучшее. И ты попрощался.
— И ты мне поверила? — если бы не разделяющий их забор, Глеб уже раздел бы её не только глазами.
— Да, — сказал Катя твёрдо.
— Поэтому не позвонила? — Глеб взялся руками за калитку. В какую бы сторону она не открывалась, Катя была уверена, он откроет её в ту, в которую потянет.
— Поэтому не понимаю, к чему эти цветы. Разве что, как «спасибо». Так не за что, Глеб. Ты был ожидаемо великолепен. И сам это знаешь. И в этом нет никакой моей заслуги.
— Ошибаешься, — он всё же удержался и не стал открывать калитку, видимо, сам понимая, что, если между ними будет хотя бы эта шаткая преграда, у них есть шанс просто поговорить.
— Мне только непонятно, как ты зашёл в дом.
— У твоей соседки оказалось два комплекта ключей.
— Знаешь, это не очень приятно, когда кто-то заходит в мой дом в моё отсутствие, — Катя скрестила руки на груди, понимая, что если Глеб ещё раз посмотрит на её грудь, то его уже ничто не остановит. — Ну, да бог с ним. Я надеюсь, ты их забрал?
— Забрал. Хочешь, чтобы я их отдал тебе?
— Да нет, оставь себе. Это ничего не изменит. Скоро я продам этот дом и уеду. И, пожалуйста, Глеб, не усугубляй.
— Не усугублять что? — он посмотрел на неё так вызывающе отчаянно. — Неужели ты думаешь, что я не найду тебя в Москве, если захочу?
— Если захочешь, — улыбнулась Катя.
— А я уже хочу, — усмехнулся он, тоже прекрасно осознавая, как двусмысленно это прозвучало. — Я понимаю, что сейчас в доме ребёнок. Я не утырок, не конченый урод. Я умею себя контролировать, хоть у меня и трясутся руки, глядя на твою промокшую одежду. Кстати, кто это?
Глеб красноречиво посмотрел на дом.
— Я взялась за ней временно присматривать.
— То есть, ночевать она у тебя не будет?
— Нет, — не смогла соврать ему Катя.
