Катя не знала отца. И не имела права его судить. Так она решила когда-то давно. С этим убеждением и жила. С ним и приехала, чтобы узнать, понять, разобраться и, может быть, открыть для себя эту тайну — отца, а не писателя Эдуарда Полонского.
Разложив фотографии, она всматривалась в усталое морщинистое лицо с аккуратной бородкой, когда в дверь постучали. Сердце радостно ёкнуло, опережая мозг, тут же подсказавший, что Глеб просто вошёл бы, а не стал робко скрестись в сетку.
Катя распахнула дверь. На крыльце стояла девочка лет семи. В руках у неё обречённо повис щенок.
— Привет! — удивлённо уставилась на неожиданных гостей Катя.
— Здравствуйте! — вежливо поздоровалась чумазая девочка. — Не дадите попить?
В принципе, она могла попросить что угодно: соль, спички, код от сейфа, топор, чтобы кого-нибудь убить, Катя всё равно бы дала. Потому, что было в её небесно-голубом взгляде что-то такое, чему не отказывают.
— Конечно! — отступила Катя, освобождая ей дорогу в дом.
И, посмотрев на неё не по-детски внимательно, гостья вошла. Осмотрелась, задержав внимание на люстре.
— Держи! — протянула ей Катя кружку с водой и тоже посмотрела на потолок.
«А люстру-то я отмыть и забыла».
— Спасибо! Это ему, — села девочка на пол, прямо там, где стояла и, сложив ноги по-турецки, поставила посуду перед собой. Бежевый, как передержанное в духовке безе, щенок завилял острым хвостиком, жадно припав к воде.
— Как его зовут? — опустилась рядом на крашеный пол Катя.
— Не знаю, — пожала плечами девочка. — Я ещё не придумала.
— А тебя как зовут?
— Анна Мария Луиза Орлеанская де Монпасье, — представилось юное создание с босыми грязными ногами и сбитыми в кровь коленками.
— Читаешь романы Дюма? — и бровью не повела Катерина.
— Нет, — презрительно поджала губы девочка, схватив щенка, который, напившись, пытался улизнуть. — Мадам де Лафайет.
— Тогда предлагаю назвать его Гастон, — погладила Катя мягкую шёрстку вырывающейся животинки. — Вполне в духе французской принцессы.
Девочка склонила голову, задумавшись, когда с улицы донёсся мужской голос:
— Стефания! Ты здесь? Я видел, как ты сюда зашла.
Высокий симпатичный брюнет в нерешительности топтался у калитки. И несмотря на то, что сквозь сетчатую дверь он просматривался нечётко, того, что Катя увидела, хватило, чтобы заинтересованно сглотнуть. Кивком он откинул волосы с нахмуренного лица, тяжёлый вздох приподнял и опустил обнажённые плечи, загорелые руки легли на острый штакетник. И возраста он был подходящего, лет десять назад перевалившего за возраст согласия.
