А сейчас, в ночи, казалось ему, будто слова старика имели глубокий подтекст, казалось, эти годы ученый искал, выслеживал, вычислял истинного убийцу, а когда это ему удалось — начался новый мстительный круг, забавы маркиза де Сада. Как эстетски красиво выразилась девочка с косами: «Смерть смотрит из сада».
Он услышал тихие далекие шаги по гравию, вдавился в тронное кресло, сжав кулаки. «Не догадался припасти оружие, но против бритвы устою». Врожденная сила взыграла в мышцах. Он услышал — наверное, сверхчеловеческим способом, — как проскрежетал ключ в замке, заскрипела лестница, простонала дверь, знакомый голос (полушепот) сказал:
— Иван Павлович, вы здесь? Никак не могу заснуть.
— Ты оставил Анну одну?
— Она спит как мертвая, я захлопнул дверь. — Саша улегся на узкую кровать деда у стенки, откуда ему был виден профиль математика и стол с книгой, озаренный лунными лучами. — А где ожерелье?
— Оно на мне. — Иван Павлович полуобернулся к раненому.
Саша рассмотрел жемчуг на волосатой груди и расхохотался.
— Тихо!
— Вы как педик!
— А ты зря пришел, вдруг спугнул.
— На такую грубую уловку этот дьявол не поймается! — Голос бесшабашный, лихорадочный, вообще Саша гораздо хуже выглядел, чем недавно в доме математика, — сильный жар, конечно.
Иван Павлович заговорил размеренно:
— Так давай действительно уступим ему драгоценность — может, он тогда от вас с Анной отвяжется.
— При чем здесь Анна? Разве опасность грозит ей?
— А разве ее появление в Вечере не странно, не подозрительно?
— Вы подозреваете, что она связана с убийцей?
— Не исключаю.
— Вот уж кому я доверяю — так это ей.
— Связи бывают разные. Я не говорю, что она зарезала твоего деда…
— Это невозможно, Иван Павлович. Мы ни на минуту не разлучались.
— Не горячись, я верю. И все же с какой-то целью ее заманили сюда — это факт.
— Да, может, правда, долг отдать. А человек необязательный, не явился.
— Явился. И попытался ее убить.
— Ну, разве так убивают!
— Во-первых, шанс у него был — столкнул прямо перед поездом. Во-вторых… Ты прав, конечно: в течение встречи он мог достичь цели вернее. Стало быть, убийца человек истеричный, импульсивный, что подтверждается во всех трех случаях: глупо всерьез рассчитывать на скорый поезд, на косу в траве…
— Бритва вернее.
— И тут странность: преступление совершено почти в присутствии свидетелей. А если б Александр Андреевич успел крикнуть?
— Вы связываете три случая образом убийцы-везунчика.
— Безумчика, — проворчал Иван Павлович. — Перверта.
