Анна насторожилась.
— Вы ходили на станцию?
— Да нет же, у Саши были сигареты.
Вдруг он появился на закатной сцене, с забинтованным горлом, сказал хрипло:
— Тут, кажется, склоняют мое имя.
Анна бросилась к нему, усадила в кресло, встала за спинкой, положив руки ему на плечи, полыхавшие жаром сквозь майку: сразу почувствовала себя защищенной… от кого? от чего?.. ведь она посторонний зритель в это странной трагикомедии. Странной — потому что математик никак не производил впечатления патологического ревнивца. Впрочем, смутно чудилось ей, будто в этом спектакле, длящемся уже три дня, все (и даже она сама) играют не свои роли.
— Саш, что у тебе с горлом? — спросила Юлия.
— Простудился у колодца. Иван Павлович, в данном случае ваша подружка чиста и невинна. Как джентльмен без страха и упрека, могу поклясться на Библии.
Наверное, всем троим представился запачканный кровью фолиант, потому что они переглянулись. Иван Павлович заметил рассеянно:
— Забавно, что западный мир клянется на книге, в которой категорически запрещены клятвы. Я счастлив, дорогая, что ты невинна. Однако собирай вещи, тебя ведь ждут.
Юлия встала, раздавив окурок в пепельнице.
— Тебя подводит твое развращенное воображение, — потаенная злоба прорвалась в нежном голоске; красотка тут же спохватилась, вдруг сугубо эротическим движением села к любовнику на колени, коснулась губами его губ. — Иван, прости.
— За что? — Он освободился, встал. — Не за что, любимая.
— Я знаю, почему ты желаешь от меня избавиться! — выпалила она яростным шепотом.
Саша вмешался умиротворяюще:
— Юль, Иван Павлович, дело выеденного яйца не стоит.
Математик схватил Юлию за руку, экстравагантная парочка спустилась в сад и исчезла в темнеющих зарослях, прозвенев на прощание женским голоском:
— Саша, мне тебя очень жаль!
Ребята глядели вслед. Саша пожал плечами.
— Вот психи, а?
— Да ну их, — отозвалась она равнодушно. — Пойдем, фельдшер сказала тебе лежать.
В большом зале стоял золотистый полумрак, в котором старая стильная мебель казалась чуть ли не дворцовой; он лег на жесткий диван, не отпуская ее рук, не сводя горячечного взора.
— Анна, ты-то мне веришь?
— Ах, конечно. Знаешь, меня никто не называл: Анна.
— Тебе нравится?
— Ужасно. Так по-взрослому. — Она вздохнула. — Все запутанно и загадочно, даже ее появление тайной отдает.
— Юльки, что ль? Совсем мужик голову потерял. И было б из-за кого!
— А ты?
Саша расхохотался.
— Из-за этой девки?
— Не обзывайся!
— Терпеть не могу развратных людей, я тебе уже говорил. — Мне все равно не нравится…
