Пальцы ощутили испарину, и безумно захотелось прикоснуться к этому месту губами. Мне понравилось целовать ее ноги. Они слегка дергались. В этот момент Наташкины ноги мне показались бесконечно длинными. Она схватила меня за руки и сама подтянула их к своим грудям. Помню удивление, которое возникло во мне, когда ее грудь не вместилась в моей ладони. Она, как упругий мячик, норовила выскочить, я с азартом впивалась всеми пальцами, стараясь ее удержать. Ее тяжесть приятно раздражала меня. Дразнила, вызывая истому в моих маленьких и беспомощных грудях. Мне захотелось доставить ей удовольствие. Для этого я должна была проникнуть внутрь. Язык натолкнулся на что-то мокрое и немного кислое. Было сложно разобраться во всех складках, скрываемых жесткими волосами, обмазанными слизью. Наконец я ощутила то, что искала. Возникла ассоциация с недоразвитым членом. Нечто маленькое, округлое, постоянно ускользающее. Меня раздосадовало отсутствие полноты и волнительного скольжения по губам. Наташка завелась. Стонала: «Еще, еще…», а я устала. Но поняла, что останавливаться нельзя, иначе Наташка начнет делать со мной то же самое. Этого не хотелось.
Было стыдно — неужели я такая же невкусная? И все-таки я в какой-то мере ощущала себя мужчиной. Желание быть тем, кем не являешься, не давало возбуждению ослабнуть. Тут я вспомнила, что Наташка как-то жаловалась, что иногда не может кончить с мужчиной и отправляет его побыстрее в ванную, чтобы самой добиться полноты ощущения. Она и сейчас тянулась пальцем к клитору, то отталкивая мою голову, то прижимая к своим вывернутым мокрым губам. Я думала только о ее освобождении. И оно пришло. Бурно, неистово, как будто она избавлялась от чего-то невыносимого, при этом больно зажав мою голову ногами.
Боже! К чему эти воспоминания… Мне жалко ее. И страшно, она мертвая, а я в ее постели переживаю ту нашу единственную близость. Чувствуя, как желание сконцентрировалось внизу живота, я кончаю, вспоминая языком Наташкину разверзшуюся пропасть…
Боже! Идиотка. Зачем возбудила себя? Какая мука. С ума сойду, если не кончу. Но оно тянется, тянется и в последний момент обрывается. Я редко занимаюсь этим. Наверное, организм не привык. Что мне еще нужно? Как страшно в Наташкиной постели. Лучше в ванной перед зеркалом, чтобы видеть себя. Я уже не ласкаю, а тяну клитор в разные стороны. Тягучая блаженная боль.
Нет сил подняться. Пытаюсь снова вспомнить о Наташке, о ее ногах… Не то. Все хочу забыть — Наташку, ночной кошмар. В этом состоянии мне уже не страшно. Я вижу себя со стороны: лежу на круглом прозрачном столе совершенно голая, и передо мной стоят мужики, смотрят на меня, возбуждаются от моего тела, его изгибов. Я мягко переворачиваюсь на живот, приподнимаясь на колени, лениво прогибаю спину. А мужики уже достали свои огромные члены и не отрываясь пожирают меня глазами. Я знаю, что каждый из них мечтает меня продырявить, но мне больше хочется испытывать давление их безумных взглядов.
