Никогда вблизи Саблин не видел этот неизвестно что выражающий монумент с крестом на макушке. Постояв в нерешительности, Саблин огляделся и не увидел ни одной скамейки. Странно, вроде бульвар, а посидеть негде. Ах, да!
Рядом же ЦК. Значит, сидеть не положено. Стараясь не оглядываться и не привлекать внимания, генерал принялся изучать памятник. На серой чугунной плите надпись гласила: «Гренадеры своим товарищам, павшимъ въ славном бою подъ Плевной 28 ноября 1877 года». Генерал вздохнул и на секунду забыл, что забрел сюда, боясь нарваться на кагебешников.
Возникшая мысль поразила своей очевидностью:
«Вот ведь за границей погибли, а памятник в центре Москвы поставлен». И Саблин представил, что также когда-нибудь воздвигнут монумент и тем, кто погиб и еще погибнет в Анголе и других «горячих точках».
Представил и сам себе признался: не поставят. Сделалось как-то нехорошо на душе. Получается, рядом с главным зданием страны нужно помнить о гренадерах, а о нем, Саблине, о его подчиненных, отдающих свою жизнь по приказу партии, никто и не узнает? Генерал вздохнул и подавил в себе невольные мысли.
Обошел памятник и с трудом прочитал еще одну надпись:
«Больши сех любве никтоже иметь дакто душу свою положит за други своя». Вот о чем нужно мыслить! А он мнется и не решается начать, может быть, самую главную в своей жизни боевую операцию.
Тихий голос на ухо уважительно произнес:
— Перед отъездом, Иван Гаврилович, решили к воинским святыням приобщиться?
Перед генералом стоял Комиссаров. Саблин от неожиданности не нашелся, что ответить. Показывая головой на памятник, раздраженно заметил:
— Странно он здесь стоит. Не к месту. Перенесли бы, что ли?
— Да. Крест между зданиями ЦК комсомола и партии как-то не вписывается, — согласился Комиссаров. Посмотрел открыто в глаза генералу и добавил:
— Пройдемте, Иван Гаврилович, со мной в машину. Каждая минута на счету. Или вы снова направляетесь к Советову?
— Это мое право! — рявкнул генерал.
— Тогда вам тем более будет небезынтересно познакомиться с мнением товарища Советова.
— В каком смысле?
— У нас имеется магнитофонная запись его телефонного разговора с генштабом.
— Вы отдаете себе отчет? — буквально прошептал Саблин.
— Работа наша такая, Иван Гаврилович. Следуйте за мной.
Они перешли на другую сторону улицы, разделенной бульваром. Саблин тяжело уселся на заднее сиденье. Комиссаров воткнул кассету в магнитофон, и после короткого писка послышался знакомый голос Советова: "... и еще, Петрович.
