— Подполковник Рубцов, — официально обратился Емельянов, — объясните, чем вызвано вчерашнее ваше поведение?
— А тем, что эта падла мою жену взасос при всех поцеловал и к тому же облапить намеревался, — вызывающе ответил Рубцов и непроизвольно сделал шаг вперед, отчего в единственном зрячем глазу Оливейры промелькнул ужас.
Емельянов обратился к мулату по-португальски:
— Господин Оливейра, это тот самый подполковник, который застал вас вчера в баре с его женой. Надеюсь, теперь вы не будете утверждать, что мы хотели свести с вами какие-то счеты? Думаю, каждый советский офицер на месте подполковника поступил бы так же. А наши договоренности к этому инциденту не имеют ни малейшего отношения. Вы согласны со мной?
Перепуганный мулат сделал едва заметное движение головой, означающее согласие...
— Нам пришлось применить меры дисциплинарного воздействия, потому что подполковник поклялся убить тебя, — продолжал, как ни в чем не бывало, Емельянов.
Оливейра, превозмогая испуг, прошепелявил, что никакого отношения к жене офицера не имеет. Рубцов спросил с нетерпением:
— Что эта обезьяна бормочет?
— Он говорит о красоте вашей жены, — спокойно ответил Емельянов и повис на руке Рубцова, не давая ему возможности подойти к кровати Оливейры.
— Ну, падла, одним пальцем задавлю! — взревел Рубцов.
Оливейра заколотил рукой в стенку. Дверь распахнулась, и на пороге появился полковник Санчес. Емельянов обхватил Рубцова за плечи и крикнул Санчесу:
— Видишь, до чего доигрался этот мудак!
— Он хочет меня убить! — вдруг прорезавшимся голосом взвизгнул Оливейра.
— И это его право, — лаконично подтвердил Санчес.
Рубцов несколько успокоился и понял, что находится здесь для иллюстрации. А Емельянов тем временем продолжал по-португальски:
— Мы, разумеется, тебя в обиду не дадим. Но если решишь блефануть с алмазами, подполковник получит полную свободу действий. И тогда, Оливейра, тебя не спасет даже рота телохранителей. За этого парня я ручаюсь. К тому же он невероятно ревнивый.
— Надо же тебе было так вляпаться, — укоризненно покачал головой Санчес.
— Я... я честный коммерсант, — простонал Оливейра, — ради всех святых, уберите его отсюда... Его жена сама согласилась, даже деньги отказалась брать...
— Ну, уж это нас не интересует, — прервал его Емельянов.
— Повезло тебе, — то ли в поддержку, то ли в осуждение произнес кубинский полковник.
Рубцову надоело стоять, как памятник.
— Чего мне с ним дальше делать? — поинтересовался он у Емельянова.
