Но что распирает город? Наполняющая его людская масса. Она переполняет крепкие сосуды кварталов перенаселенностью, разрывает их, выплескиваясь наружу. Определяет коэффициенты сжатия, силу взрывных волн, расползания, разрастания города. Коэффициент плотности людской массы множится на коэффициент ее деловой, производственной и невесть еще какой, активности, что заставляет то тянуться вверх дома, то углубляться в землю, то бежать окраинами пригородов. Скорости вздыбливания и разбегания — скорости исторической жизни города. Словно чертово колесо, раскрутившийся город выбрасывает жителей центробежной силой от центра к окраинам.
На языке психологов от демографии эмоциональной антитезой вынужденного бегства из центра называется «центростремительный восторг» — подсознательного ощущения умножения городских чудес при движении человека (особенно приезжего, особенно провинциала) к центру города. В таком случае должна существовать и «центробежная печаль», грусть исчезновения чудес. Изгнание из рая сопутствующее уходу из центра в спальные районы, где пульс города замирает, а прелести природы грубо лишены невинности и свежести. Теплоте уюта Центра следует душевный холод окраин.
Кругам города противоречат магистрали стремящиеся стать бесконечными, прямыми и ровными в оба своих неуемных конца по правилам геометрии столь замечательно связывающая две точки. Люди хотят передвигаться быстро и экономно. Разбегание города заставляет разбегаться и магистрали, множа и сочленяя их под всевозможными углами и образуя кресты, звезды, пауки развилок. Магистрали начинают прорастать в тело города подобно корневищам, добираясь мелкими отростками тупиков до всякого места. Теоретически пути склонны к формированию треугольных структур, с множеством усеченных секторов, сегментов. Треугольник спорит с окружностью, квадрат — с треугольниками. Города то щетинятся острыми углами, то вдруг выкидывают щупальца новых кварталов вдоль своих прямых. Транспортные артерии, предназначенные разряжать напряжение городской суеты и скученности, связывать разбросанные члены города, ускорять городской гомеостаз, обращаются в самодовлеющих монстров опутывающими и связывающими транспортными узлами, организуя (тем самым лишая свободы) транспортные потоки. Город делается заложником собственного внутреннего движения, прорубленных проспектов. Под их диктат подгоняют строения иначе град обречен завязнуть в болоте узких улочек, на которых не разминуться двум ослам.
