Конечно культура не сводится к искусству, а искусство исключительно к художественному творчеству. Тут наука, образование, все что угодно вплоть до культуры политической и бытовой. Говоря о «культурных столицах» подразумевается культура больших городов, где стилистически все переплетено и связано, образует единую культуру для которой органично и логичны все ее проявления. Достаточно понять что небоскребы Нью-Йорка, уже не символического, но реального, вырастают из того же места, где зародилась идея атомной бомбы, мастодонтов-авианосцев и голливудских блокбастеров. Из фантазий вооруженных «культурой» — наукой и массовым искусством. Фантазий разросшихся до гигантомании вселенских амбиций, как и акт публичного разрушения нью-йоркских «близнецов» — самым великим хеппенингом — продуктом одновременно модернисткой (революция), и постмодернистской (концепт) и массовой культуры.
«Культурные столицы» — даже не все искусство, даже не самая большая ее часть. Сколов и срезов можно увидеть великое множество. Например: искусство религиозное и искусство светское, искусства элитарное и массовое — как бы порожденное «потребностью масс» на поверку оказывающейся «потребностью провинциала». «Наив» вкупе с так называемым народным искусством-фольклором и творчеством, исторгающимся из деревенского мироощущения. Еще более глубокий пласт — архаика густо замешанная на первобытной мистике, на традиции. Есть еще «свободные радикалы» предпочитающие уединенье кельи или бродящие где придется, как одинокие волки не собирающиеся прибиться к стае. Они как правило погоды не делают, Лишь позволят иногда заглянуть за край, углубиться в чащу у обочин торных дорог цивилизации.
Эти понятия неразделимы. Всякое искусство в своей основе религиозно, поскольку оперирует образами, абстракциями, фантазиями, и всякое искусство в той или иной мере «светское», поскольку выражает образы, фантазии и абстракции посредством предметов «этого мира». Даже рисуя ангела, ему придают человеческий лик, а за ликом чудовища подразумевается искаженная образина зверя. В тех же разнообразных пропорциях сосуществуют «элитарное и массовое». Поскольку «элитарное» является всего-навсего «hi-tech» для конвейера «массового». Всякое искусство активирует архаичные стереотипы восприятия, но по разному, в той или иной мере «народно». И так далее.
Если в деревне роли распределены изначально: кулак, пьяница, давалка, дурачок и выстраиваются «сами собой», если в большом городе выделение из безликой массы возможно только посредством некой экстравагантности, нарочито выпяченной неординарности, то в провинции манифестация индивидуальности — грех, подлежащий, если не гонению, как в сельской общине, где талант — вызов устоям, сельские таланты кочуют из деревни в деревню, образуя артельное братство, то тихому презрению, ползучему остракизму. Человека лишают «нормального» общения, принуждая его замыкаться в себе, еще глубже погружаться в замкнутый внутренний мир.
