В принцип возводится так ужасающий «бедного парижского художника» коммерческий успех. Свобода «Нью-Йорка» прежде всего свобода рынка. Покупатель признает талант платя звонкой монетой, критикует не покупая.
На первый взгляд искусство «Нью-Йорка» родилось из простого малевания вывески над лавкой. Тот самый рецепт богатства про который «знает» бедный парижский гений. Рецепт действенный, пока большинство увлечено деланьем «чистого и высокого искусства», нацелено на создание шедевров и совершение революций. При иных ориентирах масса талантов приливает в коммерцию и все невероятно усложняется. Нарисовать вывеску дело нехитрое покуда вывеска примитивна. Но когда кисти прикладывают мастера? Когда предложение превышает спрос? Реклама становится искусством, причем весьма сложным и утонченным. Одновременно само Высокое Искусство превращается в рекламу. Всякое произведение делается рекламой стиля, формы, направления, но, прежде всего самого художника. «Я» как бренд, как торговая марка. Динамика развития искусства равна скорости «раскрутки» товара на vanity fair[108].
На рынке идеи обретают твердую цену, продаются. Не парижское ателье с «эксклюзивом», здесь процветает плагиат, откровенное воровство раз коммерческий успех главный критерий, а способы его достижения вторичны. Здесь, в «городе «желтого дьявола» художественные идеи «свободно обмениваться» могут только на рынке посредством купли-продажи, регулируясь политэкономическими законами, в отличие от «Парижа» где новые идеи устанавливают новые законы жизни, где mens agitat moles[109].
Dura lex… закон суров, поскольку закон, и противоречив при этом. С одной стороны товар должен быть технологичен и легко продаваем массе покупателей. Покупатель не дурак, он покупает штучный товар под названием «искусство». Художественный рынок в обществе дублей, дубликатов, конвейеров, дешевых штамповок, массового производства изобретает универсальный бренд «искусство», каждый артефакт которого неповторим, потому обладает только ему одному присущему качествами и способами оценки. В типовом мире конвейерных моделей и номерных каталожных марок всех окружающих человека вещей каждый может приобрести уникальную, неповторимую, «только для него предназначенную вещь». Искусство начинает продуцировать «неповторимые» поделки, что растут в цене год от года. Прекрасный механизм, самый выгодный объект приложения капиталов, сулящий самые большие проценты. Единственное ограничение объем самого рынка искусств пухнущий год от года.
