- Зарежем его, хлопцы, зарежем поганого жида! - кричали они.
- Зарежем-то зарежем, - отвечали другие, - а пан что скажет?
- Довольно и пану издеваться над нами; он хочет с нас две шкуры снять, и то по две барщины ему правим...
Хмельницкий спросил, в чем дело.
Оказалось, что жид-арендатор за какую-то провинность запер церковь и вот уже третью неделю не позволяет отправлять службу, требует тяжелого выкупа.
- А где же ваш священник? - спросил Хмельницкий.
- Священника тот же жид позвал к себе и так припугнул, что он скрылся.
- Да что! Поговаривают, что пан хочет нашу православную церковь обратить в униатскую. Так сделали в соседнем селе, так сделают и с нами, перепишут всех в унию, и делу конец.
- Что же вы думаете делать? - спросил Богдан.
- А не отворит жид церкви в воскресенье, так мы его или утопим, или зарежем... Сунется пан, так и пану достанется...
- Повремените православные! - отвечал Богдан. Скоро, скоро придет день судный, а пока берегите свои силы и терпеливо ждите, когда вас кликнут пойти против врагов...
- А ты что за человек? - спрашивали хлопы, теснясь около него.
- Я казак, я сам потерпел от панов, - отвечал он. - Меня тоже они кругом обидели: и дом, и имение, и невесту отняли, а сына убили...
В другом месте Хмельницкий увидел сцену иного рода. На окраине какого-то городка стоял православный монастырь. Богдану невольно бросился в глаза общий вид разрушения. Полуразбитые ворота стояли настежь, на дворе валялись трупы, на них не было видно образа человеческого, кельи пустовали, а в церкви монастырской все было поломано и разрушено. В городе Хмельницкий узнал, что накануне на монастырь сделали нападение шляхтичи.
- Вчера под вечер, - рассказывал Богдану седой старик лавочник, целая толпа шляхтичей, что живут у нашего старосты, проскакали мимо моей лавки вместе с панским отрядом. Защемило у меня на сердце, думаю, дело не ладно. Поплелся я за город, а со мной еще кое-кто из соседей. Видим, поворачивают они прямо к монастырю. Мы не посмели идти за ними, остановились у дороги в лесочке и ждем, что будет. Монахи затворились, да ворота у них старые, не выдержали, вломились паны и пошли буйствовать. Иноков, попавших к ним в руки, кого замучили, кого заставили перейти в унию; всю утварь церковную переломали, а что поценнее, с собой увезли. Настоятеля убили, а земли монастырские, сказывают, пан себе хочет взять... Ох, не было на нас еще никогда такого горя! - со вздохом заключил старик, опустив голову.
