Мирович зачем-то выглянул в гостиную комнату, желая убедиться, что там никого нет, хотя никаких причин что-то скрывать у него не было. Однако после петербургских приключений он стал осторожнее и уже далеко не так откровенен.
– Перво-наперво нужно будет за ней съездить и сюда привезти. Тут мы с ней в храм Божий пойдем и обвенчаемся, станем мужем и женой. Но то первое. Второе поважней будет. Тут у меня на тебя вся надежда, и больше мне обратиться не к кому. Мы с тобой за дорогу сдружились, и я вижу, парень ты честный. На чужое не заришься, но и своего не упустишь…
– Это точно, – вновь расплылся в улыбке Сашка. – Зачем нам чужое, коль своего девать некуда! – и он ловко хлопнул себя по груди, по бокам, по тощим ляжкам. – Говори, барин, говори. Коль в моих силах, то непременно выполню, а коль не смогу, на то, видать, Божья воля. Не всякому человеку иная работа по силам, тут нужно меру иметь…
Василий вновь на какое-то время задумался, не зная, стоит ли затевать то, что так неожиданно пришло ему в голову. Первое: дорога. Нужны деньги и на корм кобыле, и самим нужно на что-то питаться. Второе: опасно молодую женщину с ребенком отправлять зимой в санях Бог знает куда с совершенно незнакомым человеком. Это сейчас Сашка готов на все, а коль случится чего, он же вовек себе не простит, что отправил их одних без охраны. Правда, обоз с земляками Сашки давал надежду на определенную защиту. А он за эти дни постарается найти где-нибудь денег. И последнее. Как встретит его жену бабка Пелагея и дядька Димитрий? Примут ли? Или скажут: проваливай, откудова приехала, и весь сказ… Да и потом… Живы ли они…
Василию казалось, что петербургские похождения сделали его осторожнее и чуток ума прибавили, но редко человек, да еще такой, как он, способен понимать жизнь в ином свете, нежели она рисуется в его горячем воображении. Видать, порода Мировичей, способных вынести любые трудности и лишения, давала себя знать. Недаром за ними прилепилось прозвище «непоборимые». Верили родичи его и он сам в собственные силы, и слава о том шла по округе, переходила из хутора в хутор. И враги их о том знали, не желали особо лишний раз судьбу пытать, за чуб дергать, поскольку от Мировичей этих всего ожидать можно. Народ зря такое прозвище не даст.
Потому и сейчас ему представлялось, что нет в этой жизни невыполнимых вещей. Стоит только захотеть, поднатужиться, толкнуть мощным плечом куда надо, и покатится твоя жизнь в ту сторону, в какую ты сам захочешь. Не верил он особо в Божью помощь и заступничество и даже на исповеди признавался батюшке лишь в делах незначительных, а мысли свои прятал, держал впрок, считая, что сам справится со всеми своими бедами. А Богу от него нужно лишь почитание и уважение. Да и не совсем укладывалось в разумении его, зачем каждый раз к Нему обращаться надо, коль сам справиться можешь. Потому и молитва его была хладная, словно вода стылая, о чем не раз батюшка еще в семинарии говаривал ему, требуя молитвы искренней и от сердца.
