При новой императрице он женился на красавице Анне Гавриловне, урожденной Головкиной, родственнице императора Петра, вдове графа Ягужинского. По недоразумению или легкомыслию та оказалась участницей разговора кого-то из дам своего круга, касающихся Брауншвейгского семейства, где и высказала какое-то свое, не особо обдуманное мнение. Императрица, перед которой всю жизнь стояла тень находящегося в заточении соперника, имевшего гораздо больше прав на трон, нежели она, решила, что зреет заговор. Пострадало несколько дам высшего света, но казнь им заменили ссылкой, а жену Михаила Бестужева высекли публично кнутом, лишили языка и сослали на вечное поселение в Якутск без права на освобождение. Любящий ее муж, не сумевший предпринять каких-либо шагов в пользу своей женушки, отбыл за границу, где обрел место посланника в Берлине. Далеко разнесла их жизнь с бывшей супругой! Впрочем, почему бывшей? Они так и остались мужем и женой, что, впрочем, не помешало Михаилу Бестужеву вскоре утешиться, обретя любовь в лице некой вдовы, обратившей на него свое внимание. А шел ему уже пятьдесят шестой годик!
Вот тут-то и начались для него великие муки и страдания. Жениться не позволял закон и людское мнение, а развести их со страдалицей, находившейся безвылазно в Якутске, могла лишь императрица. Той же было явно не до женитьбы берлинского посланника, и она не спешила облегчить ему скрепление новых любовных уз.
Тогда брат Михаил обратился к брату Алексею. А то как же! Родная кровь, да к тому же младший еще и начальник над старшим братцем, должен приложить старания и хоть чем-то помочь. Увы, оно, как говорится, есть родня, будет и возня. С родней хорошо за свадебным столом сидеть да здравицы сказывать, кто больше. А как до дела коснется, тут у каждого свой счет, на себя зачтенный. Одним словом, то ли не захотел младший Бестужев старшему помочь по-братски, то ли пробовал, да не вышло. Но истолковали все так, будто он специально вредил да ножку ставил братцу, при живой жене неженатым жившему. Тот – в обиду. Обещал рассчитаться при первом случае. Короче говоря, добром все не закончилось, стали они супротив друг друга чужими, словно родней сроду не были.
Тогда, делать нечего, обратился новоявленный жених к их императорскому величеству, мол, так и так, прошу любить и жаловать и разрешить мне венчаться сызнова, поскольку ездить до жены мне весьма затруднительно.
А императрица… какое ей дело до чьей-то жены, когда самой тайно венчаться пришлось, чтобы волнения в государстве не произвести ненароком от действий своих. А Михаил Петрович, тоже не промах, возьми да и обвенчайся с немочкой своей, как то все добрые люди по закону делать изволят. Не тут-то было. В Петербурге узнали и перестали ему важные депеши отправлять, а в Берлине и вовсе на приемы государственные не зовут. Совсем невмоготу стало Бестужеву от любови своей, по закону не освященной.
