– О каких словах речь? – удивилась Екатерина Алексеевна, хотя великолепно поняла, о чем просит графиня.
– А вот хитрить – это уже не по-нашенскому. Так я жду…
– То латинское выражение: «Curae leves loquuntur, ingentes stupent» и в переводе означает: малая печаль весьма красноречива… а вот великая печаль – безмолвна…
– Так я и думала. Оно, как про наших детей говорится: малые дети – малые хлопоты, а большие – с ними и хлопоты великие. Ну, примерно так…
С этими словами она, не прощаясь, вышла, и ее поступь еще какое-то время гулко отдавалась в пустом коридоре. Екатерина Алексеевна не решилась ее провожать и смотрела в окно, как Апраксина подошла к своей карете и тяжело, с помощью крутившегося вокруг нее кучера, взобралась наверх. Хлопнула дверца, послышался щелчок хлыста, и процессия тронулась.
А Екатерина приложила обе ладони к горящим щекам и глубоко задумалась. Да, права Апраксина, они здесь на своей земле, а вот она, жена наследника, чужая, и чужой останется навсегда. Но ей так хотелось стать русской женщиной, понять, полюбить эту страну и народ, который так легко верит в чудеса и всемогущество своих правителей.
7
Через пару дней в Ораниенбаум, в гости к Екатерине Алексеевне, неожиданно нагрянула ее давняя и самая сокровенная подруга Екатерина Воронцова. Она была родной сестрой Елизаветы Воронцовой, прозванной императрицей «маркизой Помпадур», состоящей с мужем наследницы в откровенных интимных отношениях. Но этот факт не смущал Катеньку Воронцову то ли по ее молодости, то ли из желания подразнить старшую, довольно некрасивую сестру. А Екатерина Алексеевна, чувствовавшая себя в последнее время при дворе все уверенней, знавшая о физиологических особенностях мужа, чуть ли не с жалостью поглядывала при редких встречах в коридорах дворца на Воронцову-старшую.
Подруги обнялись, чмокнули друг друга в щеки, и Екатерина в очередной раз позавидовала молодости и бесшабашности, сквозившей в каждом движении и взгляде Катрин, как она ее шутливо называла на немецкий манер. Та же, наоборот, звала ее матушкой-Катеринушкой, подчеркивая разницу в возрасте почти в полтора десятка лет.
– А у нас давеча важная гостья была, – начала первой выкладывать новости последних дней Екатерина Алексеевна. – Ни за что не догадаешься, кто это был…
– Мне об этом уже известно, – задорно откликнулась та. – Сама графиня Апраксина. И даже знаю, зачем приезжала – за муженька своего горемычного просить. Скажете, не так?
