— Единственный сын моей единственной покойной сестры… — сказал он тихо и печально; казалось, разговаривал он не с гостями, а с самим собой.
Нагнувшись над плетеной корзиной, Оринбай вытащил из нее старые штаны, рубашку и протянул Нагыму:
— Возьми, сынок; это все, что у меня есть. Беден я, трудно мне, очень трудно. Работаю один, а в семье нас восемь человек. Но ничего не поделаешь. Приезжайте в будущем году; надеюсь, тогда дела мои поправятся. Старшему сыну будет уже тринадцать лет, второму — одиннадцать, они станут настоящими помощниками, и нам будет легче прокормиться… Да и тебе, Нагым, наверно, помогу.
Оринбай понурился. Айдос ласково положил руку ему на плечо:
— Не горюй, браток, всем нам трудно. О помощи Нагыму теперь не думай. Ему хорошо у нас, для меня и Нурбике он родной внук. А у тебя, я вижу, своих детей хватает; нелегкое это дело — прокормить такую семью. Но я верю: начнут работать сыновья, заживете лучше. Не правда ли? — Старик ободряюще улыбнулся.
— Да сбудутся добрые слова твои, хороший человек, — поблагодарил Оринбай.
Переночевав у дяди, Нагым с Айдосом возвратились в Тербенбес. И занялся мальчик обычными своими делами: пас овец и коз, ходил собирать хворост на топливо, помогал готовить корм на зиму для скота, резал камыш.
Видел Айдос, как старательно работает Нагым. Понимал и то, как хочется мальчику побыть среди своих сверстников, но к вечеру от усталости у него слипались глаза, не влекли ни игры, ни забавы.
За ужином, глядя на осунувшееся лицо Нагыма, Айдос сказал:
— Отдохни немного, сынок. Хоть два дня побегай, поиграй с ребятами, а я скажу людям, что присмотрю за стадом вместо тебя.
Рано утром Нагым наскоро поел и побежал к морю. Он лег на песок и устремил взгляд в чистое, синее-синее небо, слушал тихие всплески волны, лениво вползавшей на берег, пересыпал с руки на руку теплый песок, перебирал красивые белые, розовые, жемчужно-серые ракушки, складывал их маленькими горками. На берегу полно морских ракушек. «Прибежали бы сюда Кутлымурат и Сейтимбет, — думал мальчик, — славно было бы поиграть с ними в ракушки…»
А приятели в это время как раз шли к морю, им самим хотелось повидаться с Нагымом, поиграть с ним. Кутлымурат шел быстро, Сейтимбет еле поспевал за ним, то и дело оглядываясь назад.
— Чего это ты назад смотришь? — рассердился Кутлымурат. — Все еще боишься своей бабки? Трус, вот ты кто!
Сейтимбет шмыгнул носом:
— Легко тебе говорить. А мне теперь от бабушки попадет. Она меня не пожалеет и наговорит отцу, что я не слушаюсь и вожусь с сиротой. Отец знаешь как мне всыплет!
