.
Ссылаясь на идеи Кутба, Степанова отмечает, что главное для исламистов – установить власть Бога на Земле, и подчеркивает глобальный, универсалистский характер их идеологии. «Исламский экстремизм достигает пика своей силы именно на «наднациональном», глобальном, а не каком-либо более локальном уровне. По крайней мере, после упадка марксизма и других левоинтернационалистских течений на глобальном уровне нет другой такой цельной и воинствующей протестной идеологии, выдвигающей альтернативную систему мирового устройства, как транснациональный радикальный исламизм»>79.
Здесь важно подчеркнуть именно транснациональный, глобальный характер радикального исламизма. Селборн считает возможным употребить в данном контексте термин «глобализм». Это, по его определению, «глобализм не просто веры, но и всеобъемлющего мировоззрения. Ведь мусульмане не только видят исламский мир как единство в конечном счете; они видят «мир неверных» тоже как единство…». Неисламский мир – это антитеза сути, идентичности и цели ислама. Когда йеменская исламистская группировка «Абьянская исламская армия» в октябре 2002 года по ошибке атаковала французский танкер, приняв его за фрегат флота США, она заявила, что нет никакой разницы, поскольку неверующие принадлежат к одной и той же нации»>80.
Многие исламисты по существу убеждены, что они вовлечены в конфликт поистине космического масштаба, в великую борьбу между Добром и Злом, предначертанную Божественным откровением. Вырисовываются контуры некоей обновленной, воинствующей исламской цивилизации, а по сути дела – параллельной псевдоцивилизации, адепты которой перешагивают через локальные национальные задачи и конфликты и претендуют на утверждение превосходства своей веры, своих ценностей в глобальном масштабе.
Процитированная точка зрения Е. Степановой о том, что радикальный исламизм после упадка марксизма остался единственной идеологией с альтернативным проектом мирового устройства, разделяется и другими авторами. Так, Даниэль Пайпс писал: «Исламизм представляет собой исламский вариант современных радикальных утопий; после фашизма и марксизма-ленинизма приходит исламизм. Как и его радикальные утопические предшественники, он прокламирует цель конструирования идеального общества… радикальный ислам, вопреки тому, что о нем говорят, – это не возврат к прошлому; это современная идеология, предлагающая не средство возвращения к давнему образу жизни, а инструментарий для пресечения модернизации»
