С первых шагов своей деятельности Черномырдин пытался дать понять обществу, что будет проводить реформы не по-гайдаровски. Он, дескать, за «рынок, но не за базар». Рукоплескания вызвали у депутатов Верховного Совета заявления премьера: «Прежде всего, конечно, надо остановить спад производства, потому что никакая реформа не пойдет, если мы совсем разрушим производство, промышленность. Поэтому я считаю, что сейчас реформа должна приобрести несколько иное звучание, то есть нам нужно перейти на следующий этап: обратить серьезнейшее внимание на производство. Это нам позволит больше сделать для сельского хозяйства… Я считаю, что нужно делать опору на основные наши базовые отрасли, а уж это, я думаю, потянет за собой все остальное. Наша страна не должна превратиться в страну лавочников».
Поначалу он казалось, так и поступает. Увеличилась финансовая поддержка сельскому хозяйству – в размере 160 млрд. рублей. Распоряжением от 22 декабря премьер утвердил перечень научно-исследовательских учреждений, освобождаемых от налога на имущество. При этом он подчеркнул, что «если не будет науки – не будет и страны…. Даже в годы войны у нас наука была в лучшем состоянии, чем сегодня». По его предложению Верховный Совет внес поправки в бюджет и предоставил топливно-энергетическому комплексу льготный кредит в размере 200 млрд. рублей.
В середине января 1993 года Верховный Совет, несмотря на возражение министра финансов Барчука, по предложению Черномырдина увеличил размер минимальных пенсий почти в два раза. Но еще ранее, под новогодний звон бокалов, 31 декабря премьер подписал постановление правительства «О государственном регулировании цен на отдельные виды продукции и товаров». С нового года регулированию подвергались «важнейшие» виды товаров и услуг, производимых не только государственными, но и частными предприятиями.
Вот этого «новаторства» младореформаторы бывшему «красному директору» «крепкому хозяйственнику» уже не могли простить. Анатолий Чубайс, Борис Федоров, который стал министром финансов, Евгений Ясин, Сергей Васильев, Яков Уринсон и примкнувший к ним Егор Гайдар, с криками: «Рыночные реформы в опасности!» обложили премьера, как волка в норе, подключив к этим «разборкам» президента. И добились своего. Опытный в номенклатурной подковерной борьбе, Виктор Степанович все тщательно взвесил, и для сохранения карьеры, а также влияния в газовой, нефтяной и других отраслях, пошел на попятную. Уже 13 января Борис Федоров заявил в «Известиях», что Черномырдина просто «подставили», «подсунув на подпись старый недоработанный проект». С этого времени премьер начал сдавать одну позицию за другой и превращаться в «образцового» рыночника. Уже в феврале на Всемирном экономическом форуме в Давосе глава правительства заявил, что он «не только за реформы, но и за их углубление и расширение… Однако мы не будем слепо копировать чей-то опыт – американский, английский, немецкий, японский… У нас есть свой, российский путь».
