Может, они видели план эвакуации на стенах? Но маловероятно, что кучка зараженных вдруг остановятся перед картинкой на стене и будут судорожно запоминать ходы. Тогда, может, кто-то из них раньше был одним из сотрудников базы? Возможно ли, что вирус способен активировать какие-то доли мозга, например, отвечающие за память, для более успешной охоты?
Но если я допускаю, что зараженные способны вспомнить план базы, почему они не могут вспомнить себя? Или что-то из своих жизней? Скорее всего, сильнейший голод играет роль мощного стимула, и тогда вирус активирует часть воспоминаний, которые помогут поймать добычу. Но что-то тут не вяжется.
Мы знаем, что в условиях отсутствия пропитания, вирус просто вырубает мозг и вводит организм в спячку. Зачем ему в буквальном смысле рисковать собой, возвращая зараженному воспоминания? И тогда я пришла к догадке, которая еще сильнее убедила меня в ложке. Что если воспоминания активирует сам зараженный? Не значит ли это, что его воля оказывается сильнее влияния вируса?
Если бы я могла это доказать, мы бы открыли совершенно иную главу нашей истории под названием «Борьба с вирусом», вместо той главы, которой мы живем сегодня — «Выживание».
Ребята полагают, что я строю планы с Полковником по наведению еще большего страха среди населения. Им проще видеть врага по эту сторону стены, чем того, что прячется снаружи. За последние несколько лет стычки с зараженными происходили все реже, и мне кажется, что мы начали терять почву под ногами, перестали ощущать горькую реальность, а потому и система ориентиров сместилась: мы стали искать врагов среди своих, размышлять над тем, как бы найти свое место на карьерной лестнице внутри базы, совершенно забыв о том, что угроза вируса продолжает нависать, как тяжелые тучи после длительного периода засухи.
Все гораздо проще. Нет никаких союзов между мной и Генералитетом. Нет никакого сговора. Даже нет попыток занять кресло Полковника. Есть только бесконечный страх перед беспросветным будущим, который сносит меня, как ураган, с протоптанной дорожки солдата.
Но все же Полковник чертовски прав насчет меня. Я — борец. Я — мечтатель. Просто мне претит сама мысль о том, что вся эта тюрьма вокруг нас: бетонные стены, стальные двери, арматурные укрепления, холодные слабо освещенные коридоры, похожие на бесконечные туннели в ад — и есть наше будущее. Я хочу вернуться на поверхность. Хочу снова оказаться живой. Хочу завоевать еще один шанс на жизнь, полную свободы и удовольствия. Обещаю, теперь я его не профукаю! Я буду трепетно относиться к природе и ухаживать за своим домом. Мне бы только найти способ, как отвоевать этот шанс.
