Дверь в ее комнату, как всегда, открыта, она сидит за столом, что-то читает в планшете. Я чуть задержался в проеме, наслаждаясь этим видом: когда смотришь на нее со стороны здорового бока, она напоминает ту былую Тессу, с которой мы были неразлучны до пятнадцати лет. Я скучаю по ней. И иногда Тесса это понимает. Как, например, сейчас, когда она увидела меня краем глаза и повернула голову.
Что-то мне подсказывает, ей не нравится, когда я смотрю на нее вот так: ищу в ней остатки прежней Тессы.
9 декабря 2071 года. 19:00.
Тесса.
Ненавижу, когда Калеб смотрит на меня вот так. С легкой улыбкой, затрагивающей его глаза, отчего на лице читается нежность. Мне не нужна такого рода забота, и он это знает. По крайней мере, мой взгляд ясно напоминает ему об этом.
Он вошел в комнату и поставил на стол тарелку с кружкой, а сам сел на край кровати.
— Я как тот медведь из Хроники, помнишь? Как назывался тот напиток?
Я улыбнулась. Точно подметил.
— Кока-кола.
— Ага! Праздник к вам приходит, мадам.
Я отщипнула кусок пиццы и закинула в рот. Лишний раз убедилась, что Федор — волшебник, мать его! Это непередаваемо вкусно, особенно после ежедневных протеиновых брикетов.
— Ты в порядке?
Калеб всегда умел замечать во мне любые изменения. Даже крошечные. А может, это я плохая актриса. Но он мой сержант, и я хочу быть с ним открытой, по крайней мере, настолько, насколько он способен понять.
— Фунчоза на меня рапорт накатал, — признаюсь я.
— Из-за того, что произошло в лесу?
Я кивнула.
— Что сказал Полковник?
— Я написала то же, что и сказала тогда Фунчозе. Про сдвиг цепной миграции. Он назвал довод логичным. Но не думаю, что он поверил.
— Но ведь это — правда. Закон о том, что стрельба привлекает зараженных, кровью написан.
— Ты ведь понимаешь, что я не из-за этого помешала Фунчозе?
Я вижу по его глазам, что он понимает. А потом хмурится и упорно продолжает гнуть мою же линию.
— Да какая разница? Главное, заставь их поверить тебе!
Обожаю его за эту преданность мне. Хотя, я прекрасно осознаю, где она берет начало. Но я стараюсь не думать о том, что похоронила вместе с Томасом.
Я часто задумываюсь над тем, почему не выросла такой же слепо верящей всему, что говорят, как все остальные солдаты. Я не знаю, есть ли на базе еще такие же подозрительные и недоверчивые люди, как я. Люди, которые не принимают ничего на веру, и постоянно задают вопросы. Это люди из разряда: если покажешь им вилку, и скажешь — это вилка, они сначала найдут несколько независимых друг от друга источников, которые скажут, что, да, это — вилка. Но если вдруг найдется среди них хотя бы один, который скажет, что это — ложка, все! Это — конец покою! Человек уже не поверит первой аксиоме и будет до последнего искать истину, рыть до самого дна колодца. И пусть в конце поиска окажется, что мнение меньшинства было ошибочным, человек все равно скажет, что его поиск был необходим, потому что теперь он совершенно точно убежден в том, что это — вилка.
