Несколько секунд все молчали.
— Тесса, что там? — спросил я шепотом.
— Зараженный. Один. Дальше моей линии не заступать, он пока не почуял нас, — тут же ответила Тесса.
— Где он? — спросил Фунчоза.
Тесса развернулась и достала бинокль.
— Пока не видно. Но он точно там, где-то в овраге, — прошептала она, вглядываясь в бинокль.
— Тогда как, мать твою, ты поняла, что там зараженный, если не наблюдаешь его?! — Фунчоза раздражено выплюнул.
— Датчик движения улавливает его сигнал, — ответила Тесса невозмутимо.
— Это может быть любое зверье крупнее белки! Датчик на всех них сработает!
— Это точно зараженный.
— Да откуда ты знаешь, черт тебя подери?
Фунчоза готов был кричать, но все же громче шепота голос не повышал.
— Интуиция, — ответила Тесса.
Вот так вот просто. Когда у нее не было четкого ответа на очередной вопрос Фунчозы «почему?», она отвечала «интуиция», или «ангелы шепчут», или «прозрение наступило». В общем, все то, что так бесит Фунчозу и остальных, когда Полковник говорит о ее необъяснимом чутье.
Мы продолжали смотреть на карту на планшетах, где серая точка тихим пиканьем обозначала медленное передвижение где-то в овраге справа от нас.
— Если это какой-нибудь дивный распрекрасный чудо-олень, Тесса, я тебя…
— Зараженный в пределах видимости! На двадцать часов. Перемещается вдоль обрыва оврага. Расстояние… восемьсот двадцать метров, — перебила Тесса шепотом.
Мы снова озадаченно переглянулись. Как она это делает? Тесса практически всегда безошибочно определяет, какая точка на карте обозначает зараженного, а какая — животное. Да, Маяк полон загадок: Маргинал, Тесса, а еще сегодня кто-то стащил испеченный Горе-Федором бублик из моего ящика с бельем. Хотя это наверняка прожорливая Жужу, она всегда падка на сладости.
— Всем оставаться на местах. Помните, ветер разносит нашу вонь! — процедил Фунчоза сквозь зубы.
А сам зашагал к Тессе. Теперь они вдвоем смотрели в бинокли. Я и Жужу присоединились к наблюдению со своих позиций.
Наконец зараженный и впрямь появился в зоне видимости. Он своими характерными передвижениями на четырех конечностях медленно ползал вдоль заснеженного оврага, заросшего голыми ветками кустарников, постоянно принюхиваясь к запахам, витающим вокруг. Я приблизил картинку. Похоже, это — мужчина. Его истрепанные лохмотья в прошлой жизни служили костюмом — белая рубашка и серые брюки. Теперь лишь обрывки ткани висели на худом бледном теле, а коричневые пятна на них заставляли думать о людях, чьей кровью он насытился.
