2. Выдвинувший и осуществляющий фашистскую идею «фюрер» или «вождь» возводит себя в ранг божества и, подобно ненасытному Ваалу требует все новых жертв: крови и душ;
3. Мания величия (господствующая раса, класс-гегемон) и мания преследования (мировой иудей, классовый враг и капиталистическое окружение) – «дух» фашистского «рая»;
4. В отличие от деспотий, встречавшихся и ранее, деспотия нового типа не удовлетворяется внешним послушанием: она распространяется и на личную жизнь. Поступать согласно голосу совести – величайшее преступление в фашистском государстве;
5. Фашизм разжигает мировую войну, ибо мания величия и мания преследования требуют этого. Пока фашизм существует, войны не прекратятся. Но при неблагоприятном для фашизма соотношении сил на мировой арене он довольствуется «малой войной» – подрывной деятельностью в зарубежных странах, временно отсрочив «последний и решительный бой».
Назвав современный коммунизм тем, чем он является – фашизмом, мы срываем с него маску и тем самым лишаем его важнейшего оружия.
Гнилостная язва фашизма сулит человечеству вырождение и смерть. Где же всё-таки фактор, обеспечивающий влияние идей Маркса, Гитлера, Ленина и Сталина на массы? Этот фактор заключается в сочетании социальной зависти людей и их необузданного эгоизма, не различающего добро и зло, поклоняющегося одной корыстной пользе. Только солидарность в добре – искреннее сотрудничество миллионов свободных личностей – может быть преградой фашизму. Величайшее преступление Маркса, а за ним вождей нацизма и коммунизма, состоит в том, что они, играя на инстинктивной тяге человека к солидарности, заманили его на путь коллективного служения злу. Спасительная солидарность в добре была подменена тем, что ещё хуже, чем эгоизм – солидарностью во зле.
Актуальна не только проблема атомной бомбы. Для дальнейшего существования человечества требуется как безопасность от атомного оружия, так и излечение от язвы фашизма.
«Дело Бергера»
Ю. Марголин
Открытое письмо, 1946 год
«Посев», 2005, № 5
1.
С осени 1939 до лета 1946 года я жил в Советском Союзе.
Первый год – на территории оккупированной Польши. Там я был свидетелем процесса советизации завоеванной страны. Я видел, как делается «плебисцит», как население приводится в состояние «энтузиазма» и «советского патриотизма».
Следующие пять лет я провел на советской каторге, в так называемых «исправительно-трудовых лагерях». Там я понял секрет устойчивости и силы советского строя.
