— А я… я вроде бы терял… Точно! Терял! — вспомнил Матвей. — В пятом классе. Я еще тогда целый день во дворе проторчал, пока мама не пришла.
— Ну вот, все и прояснилось, — сказала Милослава. — Вы сменили замки, а у нас остались старые, поэтому твой ключ не подошел. Ты есть хочешь?
— Хочу, — сказал Матвей и пошел вслед за ней на кухню. — Только про ремонт все равно не понятно. И про Гошку тоже.
— А что про Гошку? Какие—то бандиты подкараулили его в арке. Не знаю, что там произошло, только они его ножом зацепили. То ли щеку, то ли шею поранили.
— Сильно?
— Иван Николаевич сказал, что жизни ничего не угрожает. Но Гошка испугался, у него что—то такое нервное случилось. Какой—то срыв. А у вас разве не так было? — Милослава высыпала в раковину картошку и стала ее мыть.
Матвей уселся за старый массивный стол, который они с папой вынесли на помойку три года назад, и сказал небрежно:
— Нет. У нас Гошка живой и здоровый. Я его спас. Я как раз из школы возвращался. Ну и увидел, что на него напали.
— Спас? От вооруженных бандюков? А ты не выдумываешь?
— Не выдумываю. Я потому сюда и попал.
— Как это? — Милослава застыла с недочищенной картофелиной в руке.
— Так… Они за мной погнались. Все трое. Вот я и убежал от них… сюда.
— Их трое было?
— Трое. А Гошка не сказал?
— Он ничего не говорит. Только трясется и плачет.
— А ты где была? — спросил Матвей. — Получается, ты в это время тоже должна была идти домой.
— Нет, не получается, — сказала Милослава. — В понедельник я была на танцах. Вернулась около девяти. А там уж весь двор гудит, и полиция приехала.
Милослава достала из морозильника рыбные котлеты и положила на сковороду с раскаленным маслом. А на другую сковороду принялась нарезать ломтиками картошку. «Совсем как мама», — подумал вдруг Матвей, следя за ее уверенными движениями. И тут же рассердился на себя — чего это он вздумал сравнивать ее с мамой? И совсем она на нее не похожа, ни внешностью, ни походкой. И вообще, только он, Матвей, имеет право быть похожим на свою маму. Потому что он ее единственный (и настоящий!) сын. А все остальное — мираж.
Тут где—то в глубине квартиры зазвонил телефон. Матвей дернулся было на звук, но вспомнил, что его трубка уже давно молчит. Да и мелодия была другая, не его. Милослава вытерла руки о полотенце и выбежала с кухни.
— Кто звонил, мама? – спросил Матвей, когда она вернулась.
— Нет, Ватрушкин твой.
— Он такой же «мой» как и твой. А что ему надо?
— Беспокоится, где ты будешь ночевать. Хотел даже из больницы сбежать, чтобы тебя найти. Только его поймали и вернули на место. Ну, я ему сказала, чтобы спокойно лечился, что ты у меня. А то еще что—нибудь натворит.
