Домой я шел полевыми дорогами, и мне казалось, что вместе с моим сердцем поют единую песню - песню о моей Ольге, о моей любви - коноплянки и жаворонки, кузнечики и перепела.
Теплые письма Ольги приносили в Москву радость и жа+жду работы. Еще тогда я решил, что если стану путешественником-геоботаником, то первое открытое новое растение на+зову ее именем - Ольгиола, а если придется открыть гору или речку, я назову ее Ольгинской горой, речкой Ольгой. А пока что я послал ей в подарок ко дню рождения неболь+шой перламутровый гребешок, купленный в комиссионном магазине.
Но спустя полгода, к моему удивлению, письма стали при+ходить все реже и совсем короткие, потом и вовсе не стали приходить, а весною сорок первого года Ольга написала, что вышла замуж. Эта вторая рана была очень мучительной.
Потеряв всякую надежду найти себе верную подругу, я решил полностью отдаться науке и работой над книгами в уютных залах Ленинской библиотеки безуспешно лечил сер+дечную рану.
Когда Москва переживала тяжелые дни войны, удержи+вая фашистские полчища в тридцати километрах от стен древнего Кремля, я еще учился в летном училище. И не ду+мал, конечно, что Ольга могла быть в Москве, но мысли о ней продолжали преследовать. Во время коротких прогулок я часто ловил себя на том, что ищу ее среди незнакомых женщин.
После войны я заехал в Николаевку к Тимофею Семено+вичу, чтобы узнать хоть что-нибудь об Ольге. Старик встре+тил меня, как родного сына, а когда я спросил об Ольге, он притих, ссутулился и, вынув из кармана замусоленный пла-ток, стал вытирать упрямые слезы.
От него я узнал, что во время блокады и в первый год ок+купации Одессы Ольга оставалась в городе, а в следующее лето приехала в свою Николаевку, что недалеко от Одессы. Здесь она вела себя так, будто нет никакой войны, нередко сидела с немецкими офицерами в саду, шутила с ними. Вско+ре одного из ее знакомых - гауптмана - нашли убитым в том небольшом лесу, где мы с ней провели памятную ночь после первой встречи. В селе начался переполох. Рядом с убитым офицером немцы нашли затоптанный в траве перламутровый гребешок. Этот гребешок в Николаевке был единственным, и его знали многие односельчане и даже офицеры. Ольгу схва+тили гестаповцы, а утром все жители села увидели ее пове+шенной среди зеленой улицы против окон школы. Через три дня ее схоронили вместе с умершей от горя матерью в школь+ном фруктовом саду.
Надо было прожить еще годы, чтобы забыть это горе.
