Василий промолчал. Нахмурился.
- Видели бы вы, как Нил горько плакал, когда узнал, что вы тут, на Красной площади, в срубе, в декабре пятьсот четвертого года все-таки сожгли новых еретиков, разысканных Иосифом: брата Федора Курицына Николая Волка, Димитрия Коноплева, Ивана Максимова, а Некрасу Рукавову язык урезали и сожгли после в Новгороде. И архимандрита Юрьевского Кассиана сожгли, и брата его, многих других. Все - дьяки и духовные. Я тогда тоже плакал. Потому что если они и вправду впали в ересь, то наверняка лишь по малознанию: начитались какого чернокнижия или речей чьих глупых наслушались - вот и помутились. И не казнить их было надо, а исправлять. "Силен бо Бог исправить любого!"
- Подлинные еретики они были, вы просто не все знаете, - сказал Василий.
- Все равно нельзя за веру или неверие сожигать человека, как это делают латиняне. Сожигать именем Христа. Ты только вдумайся, рассуди!
- Нет, надо. Иногда...
Ноздри у Василия раздулись, глаза засверкали, он собирался сказать что-то еще, но тут Соломония подалась к нему, положила руку на руку мужа, успокаивающе погладила ее и заявила:
- Тебе надо послушать его самого. Нила. И мне. Поедем к нему!
- Когда?
- Да сразу. Недели за две соберемся.
Василий посмотрел на Вассиана. Гнева как не бывало.
- Ты что скажешь?
- Ну чего ты спрашиваешь! Твоя жена - чудо!
Василий опять сиял.
* * *
Но только что отшумела масленица, начался великий пост, а там с гор потекут ручьи, дороги раскиснут - подумали-подумали и решили двинуться сразу после Пасхи. Зелень проснется, обветрит, к Сорке будет легче идти.
- Вот радость-то будет! - говорил Вассиан. - Сам государь с государыней пожалуют! Хоть и не тщеславен, совсем не тщеславен, но честь оказанную почувствует, почувствует... Только бы не занемог... Укрепи его, Господи!
- У меня к нему свой разговор, - сказала Соломония.
Василий согласно кивал, понимая, о чем она.
А Вассиан сказал, что на плотину должно прийти как можно меньше людей пять-шесть, больше никак нельзя. Свита пускай в лесу ждет и не высовывается... хоть день, хоть два... И всякие другие детали посещения и поездки обсудили не единожды с непременным заездом потом в Ферапонтов монастырь посмотреть росписи, сделанные лет семь-восемь назад преславным Дионисием с сыновьями.
- Тоже стар уже был, а такое чудо в честь Богоматери сотворил, каких на Руси больше нет. Во всяком случае, я не видывал и не слыхивал, чтобы были, рассказывал Вассиан. - Таких ликующих, таких сияющих, ярких, прозрачных и легких красок не видывал. Он прямо светится внутри, сей храм: нежно-голубым светится светом, бледно-розовым светом, золотисто-желтым, светло-фиолетовым, бирюзовым, серебристо-белым, другими - нежными-нежными! Господи! Только вспомнил, а душе опять счастье!
