— Да ты репей! — крякнул Адик, выталкивая Марата на буну. — Думаешь, я не знаю, что голова ему нужна, чтобы шапку носить? А что касается чужого размера, то и я тебя спрошу: чья на тебе нейлоновая сорочка? Рукава ты закатал, но плечевые швы висят на локтях, да и ворот широк. Тем не менее она на тебе. А где тот, кому она по размеру? Может, его и в живых уже нет? — С этими словами вор принял из катера Лору (она шла последней) и зашагал, не оборачиваясь, вместе с другими к берегу.
Нельзя было терять ни секунды. Мотор взревел, и палуба круто разворачивающегося катера накренилась. Пожалуй, Марат мог бы еще допрыгнуть с разбега, но на разбег не оставалось времени. Он сложил ладони рупором и крикнул, что забыл под лавкой обувь. Это была чистая правда. Несколько человек посмотрели на него, и пока один (кажется, он был из команды катера, хоть и не в морской форме) медленно приставил ладонь к уху, полоса воды между буной и судном расширилась метров на десять. Марат сел на буну, высоко поднял босую ногу и взмахнул руками, как бы надевая ботинок, а затем энергично ткнул пальцем в сторону катера. И тогда тот, один, кто пытался расслышать его, невыносимо медленно двинулся в рубку (все остальные уже равнодушно отвернулись от Марата), и в те томительные секунды, пока его не было видно, катер отплыл безнадежно далеко. Вновь появившись на палубе, человек сочувственно пожал плечами и, понимая, что с такого расстояния Марат может не разглядеть его жест, продублировал его, широко разведя руки и обреченно их уронив. Солнце осветило его скорбный силуэт. Марат обозвал этого уж никак ни в чем не повинного пассажира телком. Тем самым расписываясь в собственном бессилии. Разумеется, на катере подумали, будто речь идет о старых копеечных сандалиях, которые не могли служить поводом для возвращения и весельной лодки, а не то что маломерного пассажирского судна. Марат придерживался иной точки зрения. Но и он подостыл. По мере того, как вероятная цель вновь превращалась в точку за горизонтом — привычная за долгие годы дистанция (уж не сделалась ли она незаметно для него самой приемлемой?), — стали проступать все нюансы случившегося. Так ли уж однозначно было оно поражением, как почудилось ему второпях и спросонок? Возможно, что и неодолимая дрема в море, и принудительная высадка на берег сыграли ему на руку, по большому счету. Истомленный жаждой сближения с целью до пределов видимости, слишком уж он привязался к первому же отдаленно подпадающему под описание объекту, жадно подгоняя под свои мерки его настоящее и домысливая прошлое. Да и будь Краб действительно искомое Маратом лицо, не исключено, что он успел улизнуть с катера на одной из предыдущих остановок, нахлобучив свою фуражку на Адика, как на живой манекен, предоставив Марату разыскивать его на борту до полного изнеможения. Теперь же — нет худа без добра — Марат получил передышку, чтобы позаботиться о пропитании.
