Он ухватил пса за обрывок цепи и предотвратил расправу. На шум и крики подоспел и Троцкий.
— Как же такое могло произойти? — удивился Владимир Ильич. — Цепь-то железная.
— Я знаю, — авторитетно заявил Троцкий. — В цепи оказалось слабое звено.
— Слабое звено? В цепи? — переспросил Владимир Ильич и задумался.
Собака сидела на цепи, и она порвалась. Пролетарии скованы цепями. Разрыв которых и есть революция.
И тут все сложилось.
— Да, да, да! — воскликнул Владимир Ильич. — Слабое звено! Именно так!
— Вы о чем? — недоуменно спросил Троцкий.
— Мировая цепь капитализма лопнет в слабом звене!
— И где же оно?
— Здесь, батенька. В России!
— Почему?
— Потому что здесь я!
— Убедительно! — не стал спорить Троцкий и на всякий случай отступил от Владимира Ильича, который еще продолжал отмахиваться своей тяжелой суковатой дубиной.
Время шло. Ссылка заканчивалась. Надежду Константиновну очень заботило будущее. И однажды она завела с мужем разговор.
— Володя, а что мы будем делать после освобождения?
— Знаешь, Надюша, я подумываю, не задержаться ли нам здесь еще на годок-другой?
— Зачем?
— Здесь прекрасные условия. Мне хорошо работается.
— Это уход от борьбы! Предательство интересов рабочего класса!
— Шучу, шучу… Поедем в Москву. Или Санкт-Петербург.
— Категорически не согласна.
— Почему?
— Надо стремиться в центр борьбы, а не отсиживаться по окраинам и задворкам.
— Что ты предлагаешь?
— Швейцария. Женева?
— Это страна банков! Там нет пролетариев!
— Это Европа. А Маркс писал, что призрак коммунизма уже бродит по ней. Поэтому мы должны быть в гуще жизни, в центре событий.
— Но почему именно Женева?
— Там все рядом: и Лондон, и Париж, и Берлин, и Копенгаген. Если где начнется — мы всюду успеем. Кстати, твоя сестра Машенька там была и ей очень понравилось.
— А что мы там будем делать?
— Что и здесь — бороться! Кружки, агитация, подготовка.
— А если денег не хватит?
— Мама подошлет.
— Она старенькая и у нее другие дети.
— Организуем свое дело.
— Я умею только писать.
— Отлично! Будешь писать в газету.
— Какую?
— Которую мы будем издавать и продавать пролетариям.
— Это же мало!
— Надо бы еще найти мецената, добровольного жертвователя.
— Своего Энгельса?
— Ну да.
— Надюша, я, кажется, знаю такого человека.
— Кто же он?
— Лева Троцкий как-то встретил в тюрьме абрека.
— Да, да, я помню. Ты рассказывал. Это тот бандит?
— Как посмотреть! Если он будет давать деньги нам, то значит, он будет фактически участвовать с нами в борьбе за светлое будущее.
