Надежда Константиновна давно заметила, что вождь постреливает глазами в ее сторону. И поняла это по-своему. Но события не торопила.
К моменту их знакомства она была далеко не юной девой — ей подкатывало к тридцатнику. К тому же она была дочерью офицера и хорошо усвоила главный воинский маневр: тот, кто поднимается в атаку последним, имеет наилучшие шансы праздновать победу.
Поэтому она не спешила.
Если честно, по-женски он ей приглянулся сразу. Росточка невысокого, картавит, лысоват — такой наверняка налево не побежит.
А какой находчивый и храбрый!..
Как-то на заводском митинге он с деревянного ящика держал речь. А перед этим пообедал седлом молодого барашка.
На приманочный запах к нему потянулась стая собак. Своих они не трогали — их от машинного масла рвало.
Другой бы, узрев опасность, закричал бы, засуетился, запаниковал. А Владимир Ильич — нет. Не растерялся.
— Сомкнем плотные ряды, товарищи! Станем плечом к плечу!
Рабочие сдвинулись. И собаки перед преградой отступили.
А уж хозяйственный!..
Сама лично убедилась. Он так отчитал на кухне своего ближайшего соратника!
— Товарищ Троцкий, что вы делаете?
— Жарю колбасу.
— Это поразительное безобразие! Бессмысленное транжирство! Немедленно прекратите!
— Почему?
— Колбаса — вареная. Это готовый продукт. А вы подвергаете его повторной обработке. Расходуете и ресурсы, и время.
— Я так люблю. Это же вкусно!
— Хорошо. Дожарьте и принесите мне. Я лично проверю результат.
А уж какая перспектива проглядывалась!..
Понятно, что руководитель кружка — это только ступенька. И она — эта ступенька — лишь одна из многих в длинной лестнице, ведущей наверх, наверх, наверх…
Дело оставалось за малым: сделать так, чтобы их знакомство не ограничилось изучением никем не проверенных марксистских истин.
Очередное занятие подошло к концу. Пролетариев распустили по домам. Революционеры устроились за столом и налегли на еду и выпивку. Застучали ложки и вилки, зазвенели бокалы. А когда ход инструментов для еды успокоился, Троцкий дал отмашку баянисту:
— Давай!
Чернявая барышня двинулась к Владимиру Ильичу.
— Потанцуем?
— Охотно.
— Я — Землячка! — представилась та, прильнув к вождю жестким, как стиральная доска, телом.
— Вы из Симбирска? — обрадовался Владимир Ильич.
