Лопаточкин хозяйским жестом положил руку мне на талию.
— Вы вместе? — чуть приподнял брови критик.
— Да!
— Нет! — одновременно воскликнула я.
— Мы с Евочкой немного поссорились. — Плотоядная улыбка Эрика и остекленевшие глаза подсказали, что бывший пьян. — Уверен, пара медленных танцев с моей Музой решит все наши проблемы.
Он заговорщически подмигнул критику и, не обращая внимания на моё нежелание идти с ним, потащил меня в зал, где уже танцевали пары.
Вот чёрт! Стальной захват был неприятен, а я ничего не могла поделать. Лопаточкин был сильнее. Вырываться из его объятий — значит, привлекать внимание. Публичный скандал, конечно, вызвал бы небывалый ажиотаж. Кто знает, может, этого и добивался Эрик, но становиться поводом для пересудов я не желала.
В молчаливом противостоянии мы прошли через несколько стаек гостей. Люди веселились, пили спиртное, закусывали с фуршетных столов и, казалось, никому до нас дела не было. Если не считать пары-тройки поздравлений и одной просьбы оставить визитку.
Все мои попытки избавиться от бывшего с треском терпели крах. По-моему, их даже никто не замечал. Со стороны, наверное, мы выглядели как милая пара, решившая развлечься на танцевальной площадке.
— Котёночек, ты не представляешь, как я зол, — прошипел Эрик, намеренно прижимаясь ко мне, — и намерен раз-зрешить наш конфликт сегодня же. Мои тёплые пол-целуи, — запнулся де Лавье, — и ласки помогут тебе понять, что лучше меня ты всё равно никого не найдёшь.
— Ну что за самоуверенность!
Я выдернула руку из его пальцев, но Лопаточкин оказался быстрее.
Схватил меня за талию, сделав стремительный выпад. Снова прижался. Запах дорогого коньяка стал совершенно невыносимым. Попытка закружить в танце вызвала лёгкий приступ тошноты.
— Да хватит уже! — разозлилась я, но затихла на время, чтобы усыпить бдительность де Лавье.
— Котёночек... А ты помнишь эту песню? — горячо и противно бухтел мне в ухо Эрик. — Мы под неё танцевали в первый раз. Слышишь? Это музыканты играют для нас. По моей просьбе!
— Господи! — простонала я. — Когда же ты поймёшь, что между нами быть ничего не может, и отстанешь?
— Никогда! — с жаром выдал де Лавье.
— А это ты зря! Ева ясно сказала, что ты ей не нужен.
Насмешливый бархатистый голос, по которому я соскучилась и который, наверное, никогда не забуду, раздался совсем близко. Чуть ли не над ухом. Мелькнула тень. Эрик вдруг подался назад как-то уж слишком легко и быстро, а в следующее мгновение мой партнёр по танцу сменился.
