— Помоги, Егорушка! Я больше не могу ничего сделать. Учиться не хочет, хулиганит… На днях соседской свинье глаз выбил. Я уж просила доктора — доктор, сосед-то, — чтобы не жаловался никуда. Свинья-то теперь боком ходит.
Дядя нахмурился и покачал головой.
— Уж ты будь ему заместо отца родного. Жив был бы Игнат, разве так бы все было… — Мать опять всплакнула.
— Ладно, ладно, — сказал дядя, — чего там!.. Сделаем.
В горнице сидел подросток лет тринадцати-четырнадцати, худой, лобастый, с голубыми девичьими глазами — Витька. Катал по столу бильярдный шар и недовольно сопел. Решалась его судьба.
В горницу вошел дядя и объявил:
— Поедешь завтра со мной!
— Куда это?
— В Кондратьево. Будешь учиться на счетовода.
Витька искренне удивился.
— Какой же из меня счетовод? Вы что?
— Ничего-о, я с тобой сам теперь займусь. Вот так.
Дядя вышел.
Витька спрятал в карман шарик, открыл окно, вылез на улицу и, пригибаясь под окнами, пошел прочь со двора.
…Дядя догнал его на коне за поскотиной.
Витька, завидев всадника, нырнул в придорожный черемушник и затих. Дядя остановился как раз против того куста, под которым затаился Витька. Негромко приказал:
— Вылазь!
Витька ни гугу.
— Я ведь знаю, что ты здесь. Бегать еще не умеешь: кто же прячется возле дороги?
Витька вышел. Потер ушибленное колено.
— Где же еще спрячешься? Чистое поле кругом.
— Пошли, — сказал дядя беззлобно. — Ну и осел же ты, Витька! Даже удивительно.
Витька шагал рядом с мордой лошади. Молчал.
— Куда бы ты побежал, интересно?
Витька сплюнул на дорогу, сунул руки в карман и посмотрел далеко-далеко — на закат. Ему не хотелось об этом говорить.
— Характер! Эх, отца бы тебе сейчас!.. Ну ничего!
Долго молчали.
В воздухе заметно посвежело. Пыль на дороге стала холодной.
— Чего тебе в жизни надо, Витька?
Молчание.
— Почему ты не учишься, как все люди?
Опять молчание.
— Работать хочешь?
— Хочу.
— Кем? Конюхом?
— Не обязательно конюхом…
Дядя тоже сплюнул на дорогу и замолчал.
— Сопляк, — сказал он через некоторое время.
Витька посмотрел на него снизу чистыми честными глазами и отвернулся.
— У нас в родне все в люди вышли, авторитетом пользуются, а ты… Вот осел-то! — громко возмутился дядя. — Ты думаешь, конюхом — хитрое дело? Это ведь кому уж деваться некуда, тот в конюхи-то идет. Голова садовая! Ну, ничего! Я возьмусь за тебя.
Витьку посадили за большой стол, рядом с толстой девушкой, которую все называли Лидок.
Лидок внимательно посмотрела на Витьку… И вздохнула:
— Надо же, такие глаза и парню достались.
