— Картина. Она называется «Змей в садах Эдема», кисть прославленного Джошуа Рейнолдса. Весьма подходящее название для той милой сценки, что я застал. Кстати, вы просто любуетесь ею или замышляете стянуть?
Амелия, от возмущения потерявшая дар речи, тихо ахнула, не зная, как отвечать на столь оскорбительные обвинения. Он подвинулся ближе, так, что теперь одна сторона лица оказалась освещенной. Амелия рассеянно отметила необычайно высокий рост и сардоническую усмешку; куда неприятнее было терпеть его бесцеремонный осмотр и презрительные замечания.
— Поскольку, откровенно говоря, вы не из тех женщин, которые обычно заглядывают сюда на чай, разумнее всего предположить, что передо мной обычная воровка. Но должен предупредить, цыганочка, что ты жесток?, ошиблась, забравшись в этот дом. Правда, забавно будет посмотреть, как ты вытащишь картину из дома. Смею заверить, она довольно тяжелая. Ах нет, — продолжал он, едва Амелия нерешительно дернулась к двери, — не выйдет. Оставайся на месте, пока я не позову слуг, чтобы отвести тебя к судье.
Девушка затравленно озиралась, вне себя от возмущения. Как он мог принять ее за воровку?! Она — воровка? Не будь Амелия так измучена и напугана, возможно, просто рассмеялась бы и объяснила, кто она на самом деле, но невзгоды и горести последних недель окончательно лишили ее способности сопротивляться. Она молча уставилась на обидчика, понимая, что любые слова сейчас бессильны. Он все равно не поверит. Даже когда он направился к ней странной, скованной, как у марионетки, походкой, она не подумала отпрянуть и покорно ждала своей участи.
До тех пор, пока его рука не легла ей на плечо. Совсем легкое, беззлобное прикосновение теплой ладони. Ничуть не грубое. Но живо воскресившее в памяти наглые ласки пирата, а вместе с ними и пережитую панику. Панику и возмущение. Амелия на миг снова очутилась на борту корабля, среди ужаса и хаоса, ощущала мерзкий запах и тяжелые руки, ползущие по шее и груди. Ее опять пытаются запугать и выпачкать в грязи!
Накопившиеся муки пережитого, гнев на несправедливость судьбы вызвали неожиданную реакцию. Амелия молниеносно уперлась ладонями в грудь незнакомца и, не помня себя, оттолкнула так, что тот покачнулся, отлетел в сторону и с воплем боли согнулся вдвое. Задыхавшаяся девушка сама была на грани истерики и поэтому, не обращая внимания на стоны, прошипела сквозь стиснутые зубы:
— Не смейте никогда прикасаться ко мне! Слышите? Я не игрушка и не забава…
