— Очередные потуги, — сказал Нед Лэмберт.
— А что это такое? — спросил мистер Блум.
— Вновь найденный недавно фрагмент Цицерона, — произнес профессор Макхью торжественным голосом. — Наша любимая отчизна .
КОРОТКО, НО МЕТКО
— Чья отчизна? — спросил бесхитростно мистер Блум.
— Весьма уместный вопрос, — сказал профессор, не прекращая жевать. — С ударением на «чья».
— Отчизна Дэна Доусона, — промолвил мистер Дедал.
— Это его речь вчера вечером? — спросил мистер Блум.
Нед Лэмберт кивнул.
— Да вы послушайте, — сказал он.
Дверная ручка пихнула мистера Блума в поясницу: дверь отворяли.
— Прошу прощения, — сказал Дж. Дж. О'Моллой, входя.
Мистер Блум поспешно посторонился.
— А я у вас, — сказал он.
— Привет, Джек.
— Заходите, заходите.
— Приветствую.
— Как поживаете, Дедал?
— Жить можно. А вы?
Дж. Дж. О'Моллой пожал плечами.
ПРИСКОРБНО
Раньше был самый способный из молодых адвокатов. Скатился, бедняга.
Этот чахоточный румянец вернейший признак что песенка спета. Теперь только прощальный поцелуй. Интересно, с чем он пожаловал. Трудности с деньгами.
— Или задумаем достигнуть горных вершин, сомкнувшихся мощным строем .
— Вид у вас просто люкс.
— А редактора можно сейчас увидеть? — спросил Дж. Дж. О'Моллой, кивая в сторону другой двери.
— Сколько угодно, — сказал профессор Макхью. — Не только увидеть, но и услышать. Он с Ленеханом[472] в своем святилище.
Дж. Дж. О'Моллой не спеша подошел к конторке с подшивкой газеты и начал перелистывать розовые страницы.
Практика захирела. Неудачник. Падает духом. Азартные игры. Долги под честное слово. Пожинает бурю. А раньше имел солидные гонорары от Д. и Т.Фицджеральдов. В париках, чтоб показать серое вещество. Мозги выставлены наружу как сердце у той статуи в Гласневине. Кажется, он пописывает какие-то вещицы для «Экспресса» вместе с Габриэлом Конроем[473]. Неплохо начитан. Майлс Кроуфорд начинал в «Индепенденте». Просто смешно как эти газетчики готовы вилять, едва почуют что ветер в другую сторону. Флюгера.
И нашим и вашим, не поймешь чему верить. Любая басня хороша, пока не расскажут следующую. На чем свет грызутся друг с другом в своих газетах, и вдруг все лопается как мыльный пузырь. И на другое утро уже друзья-приятели.
— Нет, вы послушайте, послушайте, — взмолился Нед Лэмберт. — Или задумаем достигнуть горных вершин, сомкнувшихся мощным строем …
— Пустозвонит! — вмешался профессор с раздражением. — Довольно нам этого надутого болтуна!
— Строем , — продолжал Нед Лэмберт, —
