Переменим тему.
— А вам случается видеть миссис Бьюфой? — спросил мистер Блум.
— Майну Пьюрфой? — переспросила она.
Это я подумал про Филипа Бьюфоя. Клуб театралов. Мэтчен часто вспоминает свой мастерский удар. А воду-то я спустил? Да. Последний акт.
— Да.
— Сейчас по дороге я как раз заходила узнать, не разрешилась ли она уже. Она в родильном доме на Холлс-стрит. Доктор Хорн ее туда поместил.
Вот уже три дня схватки.
— О! — сказал мистер Блум. — Я так ей сочувствую.
— Да, — продолжала миссис Брин. — А дома и без того детишек полно. Эти роды у нее очень трудные, мне так сестра сказала.
— О! — сказал мистер Блум.
Его глубокий полный жалости взгляд вбирал ее слова. Язык соболезнующе пощелкал. Це! Це!
— Я так ей сочувствую, — повторил он. — Бедная женщина! Три дня! Ведь это просто ужасно.
Миссис Брин согласно кивнула.
— У нее началось во вторник…
Мистер Блум тронул легонько выступ ее плечевой кости, предупреждая:
— Посторонитесь немного! Пускай этот человек пройдет.
Костлявая фигура, приближаясь со стороны реки, машисто вышагивала по тротуару, застывшим взглядом уставясь в солнечный круг через монокль на грубой тесемке. Крохотная шапочка обтягивала голову так туго, как будто вжималась в череп. На руке в такт шагам болтались сложенный плащ, трость и зонтик.
— Заметьте-ка, — сказал мистер Блум. — Фонарные столбы он всегда обходит по мостовой. Смотрите!
— А кто это, если не секрет? — спросила миссис Брин. — У него не все дома?
— Его зовут Кэшел Бойл О'Коннор Фицморис Тисделл Фаррелл, — ответил мистер Блум, улыбнувшись. — Смотрите!
— Имен у него хватает, — сказала она. — Таким вот Дэнис станет когда-нибудь.
Внезапно она прервала себя.
— Ага, вот и он, — сказала она. — Мне надо идти к нему. Всего хорошего. Передавайте Молли привет, не забудете?
— Обязательно, — сказал мистер Блум.
Обходя встречных, она подошла к витринам. Дэнис Брин в ветхом сюртуке и синих парусиновых туфлях, шаркая ногами, вышел из кафе Гаррисона, крепко прижимая к сердцу две толстенные книги. Словно с луны свалился. Ископаемое создание. Нисколько не удивившись ее появлению, он тут же очень серьезно принялся говорить, тыча вперед свою грязно-серую бороду и подрагивая отваливающейся челюстью.
Мешуге[592]. Совсем свихнувшийся.
Мистер Блум продолжал свой путь легкой походкой, глядя, как впереди в лучах солнца мелькают туго обтянутый череп и болтающаяся плащезонтрость.
Щеголь хоть куда. Полюбуйтесь! Опять вылез за тротуар. Еще один способ идти по жизни. И тот второй, тронутый волосан в отрепьях. Должно быть тяжко ей с ним приходится.
