Мастер-класс | страница 9




Так… Срочно надо от него «отключиться» и работать в автономном режиме, а то совсем все завалится. Пусть там творит свое, что приготовил, а я буду играть, не глядя на эти художества, авось продержимся. И правда — полегчало.

Урок идет своим чередом, маленько наладилось.

Как правило, студенты начинают заниматься одетые, а потом постепенно раздеваются… и когда сорокалетняя Катя сняла свою огромную кофту, а там вагановская спина, народ стал на нее немножко коситься: кто это?

А никто. Занимайтесь — не отвлекайтесь.

А уж как стали медленно ноги поднимать, двадцатилетние уже медленно подняли и медленно опустили, а у нее нога, совершенно независимая от тела, еще плывет навееерх, а потом так же медленно вниииз, и ни один мускул не шелохнется на лице, и студенты уже заняты не собой, а выискивают ее отражение в зеркалах, и тихий шелест по классу: «Кто это? Кто это?!»


Классический урок делится на три части: станок — делают упражнения, держась за палку (станок), середина — упражнения в центре зала и диагональ — беготня и большие прыжки по диагонали зала, самая бурная часть. Катерина отстояла станок, немножко середины и тихонечко села на стульчик рядом со мной — начались смотрины.

Пошли мелкие прыжки, студенты забегали-запрыгали, работаем, я сосредоточенно слежу за классом и вдруг улавливаю за собой какие-то похрюкивания. Глянула — Катя то ли сморкается, то ли чешется, ладно, играю дальше.

Шум нарастает, урывками приглядываюсь — она давится от смеха, плечи вздрагивают. (Потом, после урока на мое «Ты что, совсем уже?!» она извинялась, мол, такой уморы и таких парней она никогда не видела, «Трокадеро» [2] по ним плачет.) Играю, на нее зыркаю, она стала подвывать, глазами на некоторых показывает, а чего мне на них смотреть?! Я что, их первый раз вижу? У меня иммунитет.

Они танцуют лицом к нам, косятся уже, у Катерины тушь по щекам течет. В паузу бросаюсь к сумке на предмет салфетки – нету, только старая, не выкинутая вовремя (пыль протирала), Катя с радостью хватает и, подвывая, шумно в нее сморкается. Играю все громче, прошу, чтобы перестала смотреть на зал, она падает лицом в колени и начинает глухо хрюкать оттуда, мы переругиваемся – я сквозь зубы шиплю на нее, она охает, со стороны кажется, что у нас междусобойчик, хотя педагог, конечно, догадался, в чем дело.


А когда мальчики побежали по диагонали на нас, Катерина вдруг встала со стула, ну переклинило человека, бывает, опустилась на колени и, причитая, отползла за меня. Села в угол на пол и зарыдала.