Золотые слова! И я, мысленно жалуясь Джоплину на его отечественный беспредел, несусь черт знает куда в бешеном темпе, то есть начинается для меня неделя глухого раздражения. К тому же схема регтайма:
AA’BA’
AA’BA’
AA’.
Я начинаю считать и путаться — что сыграли, что нет, где А, где A’. Пытаюсь смотреть номер: на пуантах, с котелками на голове, то по одному, то группой. Надо же как-то разнообразить? Хотя бы оттенками?! Считаю, пытаюсь запоминать, что у них где, но сплошные повторения, все время забываю, где я. Спросила разрешения импровизнуть маленько. Получила резкий отказ. Ладно, сижу считаю, злюсь: вот стоймя стоят довольно долго, за поля шляпки игриво держатся, бедрами слегка поводят, что это? Потом ка-ак пойдут всеми параллелями вперед — тут же надо мощи поддать, если такое движение на зрителя, да после такого затишья?! Спрашиваю — давайте здесь усилю?
— Нет!!! Пожалуйста, по тексту!
Ну ладно. Чувствую себя по-идиотски. Все-таки «звуки му» я здесь издаю, а звуки получаются ни к селу ни к городу. Ну ладно, по тексту так по тексту. Буду себе под нос считать, как балерина…
Урок у молодой училки. Долгий творческий процесс на тему «здесь играем, здесь не играем, здесь рыбу заворачивали».
Последние двадцать минут поработали над первым фрагментом.
Над вторым.
Над четвертым.
Урок закончен.
— Минуточку, а где третий?
— Его делает другой педагог.
— Замечательно, но когда будут ноты?
— Она вам принесет.
— Сомневаюсь. Я не буду играть третий, уйду за кулисы, и всё! Вычтите третий из оплаты.
— Подождите, я сейчас!
Убегает. Возвращается с премерзким сборником. Его играть-то коряво, танцевать еще хуже, а уж слушать-смотреть и вовсе.
— Она сказала — выберите что-нибудь отсюда, на тон лие.
— Сколько играть?
— Не знаю… ну пока танцуют.
Хорошо сказано, черт дери! А то обычно рассусоливают — шестьдесят четыре такта, сто тридцать два, а тут — коротко и ясно. И главное — понятно.
Сборник в руки не взяла, строго отчеканила:
— Будет «Ноктюрн» Шопена из «Сильфид».
Она не рискнула возразить.
Объявлен «снежный день» (это когда идет сильный снег, все государственные учебные заведения не работают, чтобы люди дома сидели, а не по опасным дорогам разъезжали), стало быть, урок, на котором планировали «доставить недоставленное», не случился.
Следующий мой рабочий день восьмого декабря — на сценической репетиции (в обед), а потом концерт (в ужин). Впрочем, я работаю в этой школе два дня, и мое присутствие не гарантия закрепления чего-либо, потому что они в остальные дни свободно меняют что хотят и как хотят, а потом на мое недоумение удивляются: «Мы же это уже сделали?!»
