У китаянок к нему вопросов, разумеется, не было, а мы, переварив, точнее, не переварив услышанное, начали. Первым выступил француз:
— А как же решается проблема, когда кому спать с женой?
Нджи не понял вопроса. Ему на разные лады разъяснили, он удивился:
— Здесь нет никакой проблемы, это решается внутри семьи.
Француз обиделся:
— А другие что, ждут? Расписание, что ли?
— Это по-разному, может, и так, или, кого она позовет, тот и идет.
Девушки оживились.
— А если одного она все время не зовет и не зовет? — забеспокоился за далекого тибетского мужа француз.
— Значит, ему нужно постараться, чтобы заслужить ее внимание.
Француз присвистнул.
— А чьи, простите, считаются дети? — поднял руку венгр-молодожен.
— Как чьи? Всех. В некоторых селах считалось — старшего брата, он глава семьи.
— И тебе неинтересно знать, который из сыновей — твой?
— Все мои.
Мужская часть класса загудела.
— Это неважно, — невозмутимо продолжал Нджи, — эти дети принадлежат одному роду, и, если кто-то из отцов погибнет, другие будут кормить всех детей как своих, а для матери и так неважно, кто отец ее ребенка, она будет заботиться обо всех одинаково.
— А как насчет ревности? Братья не ревнуют, не ссорятся? — не унимался француз.
— Как они могут ревновать, если это их всех жена?
— Ну прям совсем?
— Совсем. Наверное.
— Ну вот тебе совсем-совсем радостно было бы смотреть, как брат идет с твоей женой в спальню?!
— Так это и его жена тоже.
— То есть тебе дела нет?
— Нет.
— У тебя сколько братьев?
— Нисколько. Я один.
— А если сосед косо посмотрит на твою жену, тебе тоже дела нет?
— Как это посмотрит?
— А вот так! — И француз изобразил вызывающий страстно-испепеляющий взгляд и помотал бровями.
— Нет. Сосед так не посмотрит. Его убить могут.
– А-а!!! – завопил класс, довольный, что ревность существует и в Тибете, и значит, если Шекспир покопался бы там повнимательнее, то все бы там нашлось. Все как у людей.
Но меня беспокоил другой вопрос:
— А что, если жене не захочется исполнять супружеские обязанности с каким-то из мужей?
— Как это не захочется? — удивился Нджи, ход европейской мысли опять ставил его в тупик. — Как не захочется? Это ее обязанность.
Девушки наперебой начали объяснять:
— А так вот и не захочется!
— Ну не нравится один, хоть режь!
— Ну не может она с ним идти, со всеми без проблем, а с этим — ну никак!
Француз и венгр в один голос, радостно:
— А это уже ее проблемы!
Девицы загалдели, начался базар стенка на стенку, который клубился бы еще долго, но смолк в одно мгновение, разбившись о тихий голос Нджи:
