— И какую ж выгоду я получил?
— А тебе виднее. Ты, это, думаешь мне с твоим разумом легко пришлось?
— Но ведь подселение запрещено!
— А то! Думаешь, чего мы в трактире договаривались? Заради конспирации, — человек быстро прикрыл левый глаз и тут же его открыл. — Конечно, подселение не в Центре было, а в подпольной конторе. Но ведь тебе, вроде, всё равно было?
Может, когда я пиво пил — тогда и было всё равно. Но сейчас — совсем нет. Мало того, что я своим телом кому-то попользоваться позволил, так еще он противоправные действия совершил, за которые мне теперь пожизненное грозит.
— Так что тебе от меня сейчас надо? — проговорил я с угрозой в голосе.
— Мне? — удивился человек. — Это тебе. Ну, явно не в себе ты. Мы честные партнеры. Что заработал — получи.
Он помахал перед экраном кредитной карточкой, потом засунул ее в приемную щель, набил код передачи, высветившийся на экране, и ввел номер моей карты.
— Успеха! — сказал он излишне громко, нажал ввод и тут же отключился.
Идиот!! Он засветил меня. Две минуты — и мой счет обнулят. А еще через три прибудет наряд безопасников для моего усмирения и препровождения в исправительное учреждение. Одна возможность — смотаться с этой планеты куда подальше.
Обналичив все деньги со своего счета в домашнем банкомате — тоже незаконная операция, но по совокупности — мелочь, я переместился в частный ангар кораблей гиперперехода и немедленно стартовал.
Оставалось решить — куда лететь.
Хороша Бриссовская ярмарка! Веселая! Богатая! От товаров глаза разбегаются. Есть тут и кверги хохлатые, чьи песни без слез не может слушать ни один разумный. И вирды — одеяла живые, которые в холод греют, а в тепло охлаждают. И кристаллы, меняющие цвет свой под настроение владельца. Много всяких разностей здесь, чему даже и названия не знаешь. Спросишь — объяснят доходчиво, покажут, как действует, научат, как применять. Не захочешь, а купишь.
Кого тут только нет! Люди — и с Земли, и из колоний, каждый на свой манер одет. Шурьянки, закутанные так, что еле их разглядишь под живой шевелящейся одеждой. Танланцзы, бесстрастно вышагивающие над всеми могучими богомольими лапами. Крохи, бурхи, гланги, годды, дисфады… И многие другие — всех и не вспомнишь, и не перечислишь. Разные все — в глазах рябит, мелькает.
Шум, крики, свисты и сипения — всяк на своем языке говорит — гул стоит непонятный.
Эх, ярмарка! Каждый будто сам по себе, а скопом — единое существо тысячеголововое, тысячерукое, с щупальцами да клешнями. Лежишь, переваливаешься из стороны в сторону, мерцаешь огнями, живешь, дышишь.
