– Погоди, потом разберемся. Пусть уйдут греки.
А табеллион недоверчиво рассматривал пышные одежды Владимира.
– Почему раба своего не крестишь? Он что, иудей?
– Нет, язычник.
– Так в чем дело? Давно пора приобщить его к Богу.
Острожко тяжело вздохнул:
– Не готов он еще. Крепки в нем варварские корни. Вон как злостью налился, когда мы о Христе заговорили. Того и гляди, на нас набросится.
Чиновник с опаской взглянул на перекошенное яростью лицо Владимира и согласно закивал головой:
– Да-да, ты прав! Лучше продолжим осмотр груза.
Несметные сокровища открылись грекам. Они увидели полные сундуки драгоценных камней невероятной красоты. Изделия из яхонта, малахита, янтаря, серебра и золота поражали самое богатое воображение. Глаза разбегались от обилия бус, колтов[3], ожерелий, подвесок и иных всевозможных украшений. А мастерски сделанных резных фигурок и игрушек и вовсе было не счесть. Такой товар из славянских земель еще никогда не привозили. У табеллиона аж дыхание перехватило. Любое из этих украшений стоило целое состояние. Какую же цену им назначить?
– Я не буду этим торговать, – словно прочитав мысли грека, заявил Острожко.
– Зачем же ты их сюда привез?
– Это дар императорской семье от князя Киевского.
Табеллион побледнел и затрясся, как осиновый лист. Он с самого начала заподозрил неладное. Как он сразу не догадался, что перед ним не простой купец?! Тут пахнет большой политикой, где за одно неосторожное слово можно головы лишиться.
Чиновник поспешно поднял руку и торжественно провозгласил:
– Именем Эпарха освобождаю сей корабль от всех пошлин и налогов!
Не успели греки покинуть ладью, как тяжелая рука Владимира легла на щуплое плечо Острожко:
– Так кто тут холоп?
Ох и тяжела же княжеская длань. Острожко стоило огромных усилий не согнуться под ее весом. Уже витало в воздухе слово «измена!», злобно брошенное Волчьим Хвостом. Уже бояре и воеводы столпились вокруг, предвкушая скорую расправу.
– Я, княже. Да только, чтобы сберечь твое добро, готов стать кем угодно: и князем, и холопом, и чертом лысым.
Все непроизвольно рассмеялись.
– А кто же тогда я? – не унимался Владимир.
– Да ты тоже, я вижу, парень не промах: то князь, то купец, то холоп. Попробуй-ка разберись. Так сразу и не скажешь.
Тут уж никто не удержался от хохота. Лишь Волчий Хвост мрачно спросил:
– Может, ты нашего князя уже и окрестить успел?
Снова воцарилась зловещая тишина. Однако Острожко и тут нашелся:
– А толковый купец как раз и рождается с крестом на шее. Вон, полюбуйтесь, как наши «язычники» Христу молятся.
