Билл вышел, а Энтони, опустившись на колени, пристально смотрел ему вслед.
— Так я и думал! — вскричал он. — Я знал, что так не может быть.
— Так что стряслось? — спросил Билл, возвращаясь.
— То, что я и предполагал. Солнце исчезло, как только ты закрыл дверь.
— А как было вчера?
— Солнце осталось, а потом очень медленно надвинулась тень, но я не слышал, как закрылась дверь.
Билл с изумлением на него уставился.
— Черт возьми! Ты хочешь сказать, что Кейли закрыл за собой дверь потом — как бы тихой сапой — и очень осторожно, чтобы ты не слышал?
Энтони кивнул.
— Да. Поэтому я и удивился, когда потом сам вошел в комнату и обнаружил, что дверь за мной не закрылась сама. Ты ведь знаешь, как закрываются двери на пружине?
— Ну да, которые так любят ставить от сквозняков?
— Именно. Они закрываются еле-еле, очень медленно, ползком — и именно так двигалась тень, поэтому я подсознательно и решил, что дверь на пружине. Черт возьми! — он встал, отряхивая брюки. — А теперь, Билл, чтобы удостовериться, выйди снова и закрой дверь так, как я рассказал, тихой сапой, понимаешь, очень осторожно, чтобы я не услышал.
Билл повторил все в точности и тут же просунул голову обратно, чтобы поинтересоваться произведенным эффектом.
— Все так и было, — с полной уверенностью сказал Энтони. — Именно это я вчера и видел. — Он вышел вслед за Биллом из кабинета в соседнюю комнату.
— Ну, а теперь, — сказал он, — попробуем выяснить, что здесь делал Мистер Кейли и зачем он принял такие меры предосторожности, дабы его друг, мистер Гилингем, ничего не услышал.
Сперва Энтони решил, что Кейли, очевидно, что-то там спрятал; что-то, что он, вероятно, нашел подле трупа и… — но ведь это нелепо. За то время, которым он располагал, можно было разве что сунуть найденную вещь в комод, что куда было менее надежно, чем в карман. Но даже если и так, он все равно уже давным-давно перепрятал эту вещь в другое место. Кроме того, зачем тогда закрывать дверь — ведь, комод из кабинета не видно?
Билл выдвинул ящик комода и заглянул внутрь.
— Думаешь, стоит все это перерывать? — спросил он.
Энтони глянул ему через плечо.
— А зачем Марк вообще держал здесь одежду? — спросил он. — Он когда-нибудь здесь переодевался?
— Друг мой Тони, у него одежды больше, чем у турецкого султана. Насколько я могу судить, он держал здесь вещи просто так, на всякий случай. Вот ты, к примеру, если едешь за город, то вещи берешь с собой, верно? Марк никогда этого не делал. У него здесь такой же полный гардероб, что и в лондонской квартире. Одежда — это его слабость, понимаешь? Будь у него дюжина домов, каждый из них был бы снабжен полным джентльменским набором городской и дачной одежды.
