— Да. Это уж точно. Но инспектор хочет сначала прочесать пруд. — Подумав, Кейли сухо добавил: — Во всех детективах, которые я читал, инспектор первым делом решает прочесать пруд.
— А пруд глубокий?
— Во всяком случае, мелким его не назовешь, — ответил Кейли, вставая из-за стола. Не доходя до двери, он остановился и, обернувшись на Энтони, сказал: — Мне ужасно неловко, что мы вас здесь задерживаем, но это только до завтра. Завтра будет дознание. А пока можете развлекаться, как вам угодно. Беверли о вас позаботится.
— Большое спасибо. Обо мне не беспокойтесь.
Энтони продолжил завтрак. Может, полицейские инспекторы и впрямь обожают исследовать пруды, рассуждал он, однако сейчас весь вопрос в том, насколько Кейли по душе это их пристрастие. Непонятно, взволнован Кейли, или же совершенно спокоен? Вообще-то не похоже, что он встревожен. Но он умеет прятать свои чувства, каменные черты его тяжелого, крупного лица хранят невозмутимость, и лишь изредка сквозь них проглядывает настоящий Кейли. Несколько раз Энтони успевал подметить какое-то нетерпение в его глазах, но сегодня утром в лице Кейли нельзя было прочесть ничего. Видимо, он твердо знает, что пруд никаких секретов не таит в себе. В конце концов, инспекторы всегда прочесывают пруды.
С шумом вошел Билл.
Вот его-то лицо можно было читать, как открытую книгу. Сейчас на нем было написано крайнее возбуждение.
— Итак, — выпалил он, торопливо принимаясь за еду, — чем мы займемся сегодня утром?
— Для начала будем говорить не так громко, — невозмутимо сказал Энтони.
Билл вздрогнул и с тревогой посмотрел на приятеля. Неужто Кейли прячется под столом? После событий прошедшей ночи он уже ничему не удивится.
— Он… что? — Билл вскинул брови.
— Нет. Но кричать совершенно не обязательно. Надо уметь управлять голосом, друг мой, а для этого главное дело — ровное дыхание. Оно помогает избежать низких грудных тонов, которые не раз выдавали чужие секреты. Иными словами, передай-ка мне тосты.
— Похоже, ты сегодня в ударе.
— Да. В ударе. Кейли это тоже заметил. Кейли сказал: «Если бы я не был так занят, я непременно пошел бы с тобой собирать орехи и боярышник, мы обежали бы вокруг тутового дерева, поскакали бы по кочкам. Но воды Иордана подступают ко мне, а инспектор мешкает со своими сетями. Мой друг Беверли намедни займется тобой. Прощай, навек прощай, виноградная лоза». В скобках: уходит со сцены. Справа входит Беверли.
— С тобой такое часто бывает за завтраком?
