И эти успехи базировались не только на обеспечении и тренировках, они базировались и на том, что мы прививали бойцам особый настрой — давить врага всеми силами и средствами, не считаясь ни с какими законами человечности. Врага надо убить. Точка.
Постепенно мы пришли к тому, что объектом противоборства для нас стали не сами немцы, а прежде всего их способность и воля к сопротивлению. Именно на подавление воли были направлены множество акций — массированные и короткие обстрелы, снайперский террор, когда одну часть загоняли под перекрестный огонь снайперов, и не давали выйти из-под него несколько часов, вместе с тем не позволяя другим частям фрицев прийти к ним на помощь. А потом отпускали выживших, чтобы они разносили панические настроения. Дополнительно до немцев довели, что если случится попадание в санитарный БТР или в госпиталь — уничтожаем всю часть и пленных не берем. И это работало — за все время было уничтожено под корень только три немецких полка. И еще два — из-за расстрела пленных. Причем если немец переходил в другой полк — на тот полк тоже распространялось проклятие — про него доводили до немцев. С летчиками разговор тоже был коротким — если хоть одна бомба упадет на жилое здание — в течение недели уничтожается вся эскадрилья — перекидывали на этот участок фронта усиление и вырезали, уничтожали их снайперами, засадами, фугасами. Даже раненных из этих частей. Сбивали в воздухе выпрыгнувших с парашютом. Правда, это удавалось не всегда — последнего летчика из последней такой эскадрильи уничтожили только в 1969 году, в Сиэтле.
И боевая устойчивость немцев после этих акций начала снижаться — если вначале они были боеспособны при потерях до 70 %, то к весне 42го уже и 20 % потерь выводило из боя все подразделение — они просто знали, что если уж пошли такие потери, то за них принялись всерьез, и просто остаться в живых, пусть даже и в плену, будет чудом. Тем более неизвестно — вдруг кто-то из их полка накосячил, вот нас из-за него и мочат — все эти слова немцы уже отлично знали из листовок, в которых мы рассказывали — кого и за что конкретно замочили. Был период, когда мы и присочиняли истории — тогда фронт немецкого полка порой рушился после первых же выстрелов. Но продолжалось это недолго — расстрелами и отправками в штрафбаты немецкое командование снова заставило солдат бояться себя больше, чем нас. Но и то хлеб.
Одновременно мы всячески способствовали повышению духа и устойчивости наших бойцов, и не только тренировками. Прежде всего, мы старались снизить число стрессоров, которые воздействуют на бойцов на поле боя. Вот почему много сил и средств мы тратили на уничтожение артиллерии и авиации. Если остальные виды огневого поражения еще как-то были терпимы, то взрывы снарядов, прилетавших неизвестно откуда и неизвестно в какой момент, или бомб, которые своей разрушительной силой были просто огромны по сравнению с маленьким человечком, сильно снижали воинственный настрой. И мы всячески старались снизить давление внешних условий на психику бойца.
