— Когда человечество изобретет настоящую одушевленную машину… — любил говорить он и принимался перечислять многочисленные блага, которые могут последовать с появлением на Земле искусственного разума.
Ему нужен был искусственный разум, не меньше.
Кстати, отец немного скромничал. Под словами «человечество изобретет» следовало понимать, что искусственный разум создаст именно он, Стивен Стаунтон. Этот неистовый человек после смерти жены (и моей матери) потерял всякий интерес к жизни и занялся работой. Ему никто не мешал — в нашем сонном городке, как пуп торчавшим в географическом центре страны, можно было делать что хочешь: до одури работать, изобретать или бездельничать — главное, не нарушать тишины.
Свою мать я совсем не помню. Отец рассказывал, что у нее была разлажена нервная система, и даже приветствие, произнесенное «не тем тоном», вызывало у нее приступ истерики. Она всегда хотела больше, чем у нее было, и не кончила в сумасшедшем доме только потому, что скончалась до того.
Трудно было определить, что делал мой отец, но он, несомненно, что-то делал. Однажды его даже пригласили сотрудничать в какую-то неприметную частную фирму для выполнения секретного государственного заказа. Отец подкинул им несколько сумасшедших идей и мог бы еще долго продолжать свою работу за казенный счет, но вскоре разругался там с какими-то имевшими влияние людишками. Конечно, теперь я понимаю, что именно хотел создать мой отец; им же нужно было совсем другое.
Наш гараж, в котором давно уже не было автомобиля, превратился в научную лабораторию с пузатыми зелеными аквариумами, где варились и клокотали разные насыщенные бульоны. Запах там был, как в морге. Отец вечно что-то солил, перемешивал и пропускал сквозь аквариумы электрические разряды. От этих молний в гараже все трещало и вздрагивало, а на стенках аквариумов появлялись загадочные капли — они всплывали, погружались, сталкивались и соединялись между собой в причудливые виноградные гроздья. В детстве я часами завороженно наблюдал за этими разноцветными пузырями и забывал уходить в школу.
Наши соседи оказались на редкость добрыми людьми и не совали нос в чужие дела, даже когда взрывом снесло крышу с нашего гаража. Мы их не интересовали, они сами там что-то кипятили.
Как я уцелел?.. Если бы случайный прохожий — тоже добрый человек — не вытащил меня из гаража, никто бы ничего не заметил.
Отец не замечал даже меня — что мне и требовалось. Я мог бы рассказать, что я вытворял в юности, но это не имеет прямого отношения к искусственному разуму. Друзей я не имел, школу бросил. По утрам я пробирался в гараж, усаживался в скрипучее плетенное кресло и, поглядывая на пузыри, с блаженством читал очередной глянцевитый сборник научной фантастики. Кресло скрипело, а я читал, читал, читал…
