— Почему же ты не в танковых войсках?
— Понимаешь, — Валерий с досадой стукнул кулаком по раскрытой ладони, — должен был идти в танкисты, но в последний момент… В общем, не взяли, сказали, что с моим знанием электроники… что я нужней в Ракетных войсках… Но мне кажется, обо всем пронюхала маман. Она у меня журналистка. Пресса… Всю жизнь я ощущаю ее властную руку. Шагу ступить не давала. И музыкальная школа, и институт… Все это ее идеи.
— А ты о своей мечте кому-нибудь рассказывал?
— Только вот тебе. Постой, постой… Я рассказывал Ленке. Неужели она матери… — Он снова и более энергично стукнул кулаком по ладони. — Ну, если она проболталась… Не прощу.
— Может быть, она ни при чем, — возразил я.
— Она, она! Больше некому. Чувствует мое сердце, — не терпящим возражения тоном произнес он и тут же переменил тему разговора: — Ну, давай, что принес. О! Лимоны!.. Ну, удружил. — Он расплылся в улыбке и тут же надкусил лимон. — Что еще?
Я передал ему сверток, а из головы не выходил рассказ Абызова. Вообще-то я тоже мечтал о подвиге, но заговорить об этом не решался даже с Валерием. А мог бы я поступить, как парень-строитель? То, что смелость тут нужна отчаянная, — это ясно, а вот стоит ли рисковать жизнью из-за старого грузовика? Но разве солдат знал, что машина старая? Впрочем, знал — не знал… Грузовик, он и есть грузовик. Прав Валерий, и все тут. Я еще раз взглянул в дальний угол палаты.
— Валера, а он выживет?
— Кто?
— Да парень-строитель.
— Теперь выживет. Ему солдаты из стройбата свою кожу отдали. Человек пять. Были там узбеки, киргизы, русские, один азербайджанец. — Проговорив, Валерий отправил в рот половинку лимона.
Капелька сока потекла по подбородку и утонула в белом полотне подушки. Валерий потянулся к кульку, приподнялся, и лицо его исказила гримаса боли. Он ойкнул, откинулся на подушку и обеими руками схватился за живот.
Я почувствовал себя виноватым. Сижу уже с полчаса, а до сих пор не спросил о его здоровье, об операции. Надо же быть таким черствым!
— Что, болит?
— Спрашиваешь! — Валерий замолчал, минуту поглаживал живот, потом притронулся холодными пальцами к моей руке. — Теперь нормально. Врач мой, Михаил Евгеньевич, сегодня заставил подняться на ноги. Чем скорее, говорит, встанешь, тем скорее заживет. Сила мужик!
— Очень было больно?
Валерий болезненно поморщился.
— А если у тебя ножичком поковыряться в кишках?
Я вздохнул и не без зависти подумал о том, что и здесь Валерий меня обогнал. Он всего на год старше, а уже столько успел пережить.
