— Меня ищут, господин Моргош, — окинув оценивающим взглядом крепкую фигуру одноглазого Моргоша, сказал Деак, когда они остались одни. — Ева сказала, что я мог бы переночевать у вас. Впрочем, она обо всем написала в письме.
Он протянул Моргошу конверт. Тот разорвал его.
— Цепочка золотая там еще должна быть.
— Да, я вижу, — подтвердил Моргош, внимательно читая письмо. — Консьержка вас не спросила: к кому вы?
— Ее о чем-то расспрашивал нилашистский патруль. А я тем временем в подъезд. Незаметненько.
Моргош смущенно переступал с ноги на ногу, не зная, что же делать. В конце концов он предложил гостю рюмку коньяку и сказал, что тот может переночевать в меньшей комнате. Деак разыгрывал из себя перепуганного, преследуемого человека.
— Откуда вы?
— Встреча у меня была назначена с одним человеком, а его застрелили. Поджидали-то меня. Кто-то выдал нацистам место явки. К сожалению, в городе так и кишат шпики.
Моргош выпил рюмку залпом.
— Чего ж тут удивляться? — сказал он. — У немцев вековые традиции агентурной работы… Мерзкая жизнь, товарищ. Нацисты проникли уже и в само движение Сопротивления. — Моргош потрогал черную повязку на месте левого глаза. — После войны нам долго придется ломать голову, выясняя, кто же был шпиком.
— Ничего, рано или поздно мы их всех выловим. По ту сторону фронта уже некоторых прихлопнули.
Моргош посмотрел на Деака. В его глазах поблескивал странный огонек.
— А вы оттуда пришли? С той стороны? — Прапорщик кивнул головой. — И что же, просто так взяли и прихлопнули? Без всякого суда-следствия?
— Эх, когда там с ними цацкаться, — махнул Деак рукой.
— Но это же глупо, товарищ Кезди. — Моргош наклонился вперед, схватил прапорщика за руку. — Может быть, ни в чем не повинных людей застрелили? А настоящие предатели притихли, попрятались.
— Надолго ли? Рано или поздно их предательство ведь тоже вскроют.
Моргош уставился в пространство, долго молчал, затем, словно самому себе, пробормотал:
— Есть такие предательства, которые вовек не всплывут. Взять, к примеру, вашего напарника. Кто его предал? — Лицо Моргоша было бледным, руки дрожали.
Деак пригубил коньяк.
— Этого я еще не знаю, — сказал он и осторожно поставил рюмку на стол.
— А кто меня предал?
— Вас тоже? — Деак с интересом глянул в лицо Моргошу.
— В сорок втором, под Коротояком. В штрафной роте служил как политически неблагонадежный. Нацисты внедрили к нам своего агента. А мы как раз бежать собирались. Кто-то донес. И погнали нас всех на минное поле. Только втроем мы и остались в живых. Двое моих товарищей умерли потом в госпитале в Киеве. А я вот без глаза остался. Так кто же был предателем? Как узнать?
