Лайла слушала ее с благоговением, впитывала каждое слово, как губка воду. Еще бы Нааме это не понравилось. А дальше… дальше она сама не заметила, как рыжая стала ее наперсницей и лучшей подругой. Она даже представляла в свете Делайлу, как свою четвероюродную сестру.
Так продолжалось до тех пор, пока рыжая не сумела поймать ди Небироса.
— Я не знала… Ты никогда не рассказывала.
— Конечно! Разве принцесса ди Вине стала бы дружить с нищебродкой? Но я гляжу на тебя и мне смешно. Взял в любовницы шикарный мужчина, дарит подарки, носит на руках. Живешь в сытости, тепле, в окружении красивых вещей. И еще недовольна. Ты не знаешь, что это такое — ночевать в этих ужасных нищих кварталах на продавленном матрасе с клопами. Крысы! Вонь от заводских труб — у нас как раз под окнами находился оружейный завод ди Небироса. Но в дни, когда ветер дул в другую сторону, пахло помойкой. Откуда тебе, маленькая принцесса, знать на что это похоже?! Нет уж! — она с яростью опустила кулачок на стол. — Я не вернусь туда, никогда! Украду, убью, но не вернусь…
Лайла осеклась и замолчала, тяжело дыша. По ее лицу было видно, что она уже жалеет о вырвавшихся в запале словах.
Эти откровения тоже следовало запить. Наама отхлебнула еще бренди.
Так и подмывало спросить приходилось ли Лайле торговать телом, чтобы вырваться из нищеты, но демоница себя сдерживала. И так ясно, что приходилось. И что бывшая подруга скорее умрет, чем признается в этом.
Наама попыталась представить каково это — когда нет денег. И не смогла. В ее жизни всегда был избыток всего. Денег, драгоценностей, развлечений, мужчин.
Права ли была она, отвергнув все, что предложил Андрос?
— Может я дура и не понимаю своего счастья. Но не хочу так, — медленно произнесла она. — Уж лучше нищета.
Хотела бы она быть хоть наполовину такой уверенной, какой выглядела.
Негласные законы общества демонов гласят: «Падающего — подтолкни, упавшего — пни». А она упала с очень большой высоты, желавших пнуть хватало.
Если помнить об этом, то надо помнить и о том, что в мире много куда более унизительных и страшных вещей, чем секс с ди Небиросом.
Так что не давало ей смириться и просто принять его власть? Для чего она раз за разом дерзила, нарывалась, заставляла Андроса терять человеческий облик и наказывать ее со все большей жестокостью?
— Пустой разговор, — хмуро подытожила демоница. — Я все равно его вещь. Этого не изменить.
От последних слов во рту стало так горько, что пришлось снова спешно приложиться к бренди.
