— Чего ты хочешь? Денег? — А у тебя есть? — Нет.
Сотня золотых, которые мама положила на ее счет, для вампира так — мелочь на вечерние развлечения.
— Тогда натурой, — он снова показал клыки. — Всегда мечтал тебя трахнуть, норовистая сучка.
Ее передернуло от омерзения. Спать с Арманом это… это все равно, что с клопом.
Она достаточно наслушалась от Вэл такого, о чем предпочла бы никогда не знать, поэтому была в курсе, что вампир любил «перекусить» во время секса, вонзив клыки в шею партнерше.
Вэл на следующий день ходила вялая, прятала следы бурной страсти под шарфом и страдальчески морщилась, когда Дженни едко и зло прохаживалась по поводу «эротических игр с едой».
Как можно трахаться с кем-то, кто воспринимает тебя куском мяса? Вроде вот этого бифштекса у нее в тарелке? Вместе со страхом в душе вскипела злость. Да за кого вампир ее принимает?! С чего решил, что она покорно побежит раздвигать ноги?! — Никогда! Я скорее лягу под вонючего бомжа.
— Бомжа я тебе устрою, — с угрозой в голосе пообещал Арман.
— Если не будешь слушаться, ляжешь и под него. Выбирай: или я, или толпа, которая пустит тебя по кругу, — он перегнулся через стол, нависнув над Дженни. Цепкие пальцы до синяков стиснули плечо, а в темных глазах полыхнула злость. — Ты много о себе мнишь, сучка. Ходишь задрав нос, смотришь на парней, как на говно. Им будет приятно узнать, что под видом недотроги скрывается обычная шлюха. Если ты даешь ди Форкалонену, то чем они хуже? — Я не даю… — Рассказывай.
— Послушай, Арман… — Вот ты как заговорила, — он больно ухватил ее за нижнюю челюсть, заставляя приоткрыть губы. В глазах вампира вспыхнула темная злоба. — Сразу имя мое вспомнила. Нет уж, это ты послушай, высокомерная шлюшка. Ты теперь будешь открывать свой ротик только для того, чтобы сосать. У меня большие планы, так что готовься. Как думаешь: твоя подружка согласится на тройничок, если третьей будешь ты? Наверное, по замыслу вампира эта речь должна была окончательно сломать и без того напуганную девушку. Но вместо страха она ощутила, как еле тлевший гнев превращается в огненную лавину. Ярость родилась внутри, сметая беспомощность, иссушая слезы. Дженни оскалилась и зарычала — глухо, утробно, как рычат волки, предупреждая — не лезь. А потом с наслаждением впилась зубами в его руку.
Это было странно. Дико, необычно для Дженни. Или совершенно естественно для оборотня, которым она была только по документам. Именно так поступила бы любая волчица на ее месте.
